Его последняя отсидка была очень тяжелой. А ссылка в заштатный уезд после того, как он вышел из тюрьмы, доконала совсем. В столице, куда вернулся после ссылки, он оказался одиноким как перст. Жена развелась с ним, когда он был еще в тюрьме. Всякий на его месте впал бы в отчаяние: ни близких людей, ни средств к существованию… Неужели следовало начисто порвать с политикой, со всем, что дорого, и прозябать, забившись в щель? Прежде всего нужно найти какое-то пристанище. Плата за жилье в центре города ему не по карману, да и на окраине тоже все очень дорого… Он устал от долгов и ожидания судебного исполнителя, который в любой момент мог явиться и описать его старую пишущую машинку и жалкие пожитки. Особое же отвращение он испытывал к соседям, этим любопытным, полным страха и ненависти людишкам, оглядывавшим его с ног до головы, как презренную тварь, не достойную сожаления. Он мечтал найти дешевый, маленький домик на далекой окраине, подальше от глаз людских.
После долгих поисков он нашел наконец, что хотел: хибарку в полторы комнаты в поселке из пяти-десяти таких же хибар, на холме, часах в полутора ходьбы от города. То, что жилище это было на отшибе, очень радовало его. Все его имущество заключалось в двух потрепанных чемоданах, набитых книгами и кое-каким барахлом.
Когда он занавесил окна старыми газетами, то почувствовал себя дома и в полной безопасности. Он был счастлив. Теперь хоть какую-нибудь работенку, чтобы обеспечить себе пропитание…
Недалеко от его обиталища, в бараке напротив, торговал бакалейщик, чуть левее, под наспех сколоченным навесом, расположился с лотками торговец фруктами. Продукты для себя он покупал у них. Вскоре он подружился с этими людьми. Как-то они разговорились. Торговцы начали жаловаться на трудное житье – торговля не идет, четыре-пять покупателей за день (разве на это проживешь?), денег больших нет и открыть лавки на более доходном месте не на что.
Через несколько дней после того, как он обосновался на новом месте, у лавки бакалейщика расположился торговец бубликами, который приходил каждый день после обеда и торговал до темноты. Затем к продавцу бубликов пристроился торговец кукурузой. Перед навесом торговца фруктами какой-то человек с застекленным лотком стал торговать восточными сладостями. Затем появился чистильщик обуви, а за ним – бродячие продавцы шербета и халвы. Под старым зонтом примостился сапожник. Между бакалейной лавкой и фруктовой протянули тент летней кофейни.
Вскоре перед его хибарой образовалось нечто вроде базара. Мусорщик с утра до вечера находил себе тут работу. Прохожих стало больше, все вокруг оживилось. Все углы в пустовавших до сих пор домишках были сданы. Он испытывал счастье, наблюдая, как вдруг веселым ключом забила здесь жизнь. Однако он все еще сидел без работы. Усиленные поиски ни к чему не привели. Сколько раз, бывало, ему казалось, что дело сладилось, но как только работодатели узнавали в полиции, кто он и что он, ему показывали на дверь. Его друзья так же, как и он, не имели заработка, и перехватить в долг было не у кого. Чтобы сэкономить на жилье, он решил поселиться у приятеля в городе. Они уже договорились с ним об этом. Однако он успел задолжать, хотя и не очень много, – бакалейщику, торговцу фруктами и другим торговцам. И прежде чем выбраться отсюда, нужно было рассчитаться.
Как-то вечером, когда он прикидывал, что может продать и как будет перебираться на новое место, раздался стук в дверь.
Пришли трое: бакалейщик, торговец фруктами и хозяин кофейни… Он смутился и пригласил гостей в свою бедно обставленную комнату:
– Извините, мне нечем вас угостить.
– Ничего, – улыбнулся бакалейщик, – мы кое-что прихватили, вот кофе, вот сахар… – И выложил несколько кульков на стол.
Он смотрел на них с удивлением. Что бы это значило? Когда они вошли, он решил, что торговцы пришли за долгами. Но почему же с подарками?
– Неужели это верно, что вы собираетесь отсюда переезжать? – спросил торговец фруктами.
– Да, но откуда вы узнали?
– Нам все известно… – ответил многозначительно хозяин кофейни.
– Не беспокойтесь, я не собираюсь удирать от вас. Я все заплачу…
– Дорогой, стыдно говорить о таких пустяках! Разве кто торопит вас с долгами?
– Об этом и говорить не стоит, бей-эфенди, – сказал бакалейщик. – И что это за деньги?
– Что касается долга мне, – сказал торговец фруктами, – то пусть он будет вам во благо. Я никогда не напомню вам о нем, и если даже вы захотите отдать, не возьму…
– Почему?
– Мы так вас ценим…
– Вы сделали нам столько добра…
– Аллах с вами, что вы!.. – с трудом смог вымолвить он, к горлу подступил комок.
Значит, они знали, что он трудился для народа… А он-то впал в уныние, поддался пессимизму, собирался прекратить политическую деятельность. Разве можно оставлять этих людей?
– Не уезжайте отсюда! Мы вас очень просим, – проговорил хозяин кофейни.
– Да, мы пришли вас просить – не уезжайте! – смиренно добавил торговец фруктами.
– Я вынужден это сделать, мне нечем платить за жилье…
– Мы знаем, – сказал торговец фруктами, – мы все знаем. Мы, все здешние торговцы, решили собирать деньги и каждый месяц платить за ваше жилье, лишь бы вы отсюда не уезжали…
