Избранное - [5]

Нас повели через хорошо ухоженный сад к зданию, которое виднелось впереди. Это – заводоуправление. За ним высились корпуса завода… Когда мы входили в заводоуправление, я заявил не терпящим возражения тоном:

– Сначала мы должны повидать Кашир-бея…

– Конечно, господа, Кашир-бей уже ждет вас… – ответил управляющий, загадочно улыбаясь и потирая руки.

– Он знает, что мы направлены сюда? Кажется, мой вопрос удивил управляющего.

– Да-а-а, сударь, – ответил он. – Разве он может не знать? Конечно, знает, что вы пожалуете…

Нас провели в просторный зал, который больше походил на музей, чем на служебное помещение. Стены сплошь были завешаны застекленными фотографиями. Рядом с ними – письма, написанные старой арабской вязью. Посреди зала стояли застекленные столы, где в изобилии были выставлены всевозможные ручки, медали, часы, зажигалки и прочие вещи.

Я со своим набитым жалобами портфелем стоял в растерянности посреди этого зала, похожего на музей, искал глазами место, где бы примоститься и приступить к делу.

– Отдохните, пожалуйста, господа… Прошу вас… Милости просим…

Управляющий был весьма обходительным. Мы сели в кресла, представились, объяснили, для чего мы здесь…

– Мы знаем, господа, – сказал он, – мы все к вашим услугам. Но сначала по чашечке кофе… Чтобы снять усталость…

– Не нужно, спасибо, нам ничего не надо… – ответили мы все сразу.

– Тогда по стаканчику чая?

– Нет… Лучше немедленно приступить к работе. Но прежде мы хотели бы побеседовать с Кашир-беем…

– Хорошо, господа… Он сейчас придет. А чего-нибудь прохладительного вроде лимонада, фруктового сока не желаете?

– Нет, во владениях этого подлеца мы и воды простой не пригубим.

Открылась дверь. Вошел рослый человек, с брюшком, в элегантном сером костюме, на вид ему лет шестьдесят с хвостиком. Служащие тут же повскакали со своих мест, двинулись вперед и почтительно встали за его спиной. Чувствовалось, что он умеет внушать окружающим уважение. Мы сразу догадались, что это и есть сам Кашир-бей, и невольно поднялись вместе со всеми. Наш коллега бухгалтер вскочил с кресла, но потом, вероятно, вспомнил, зачем сюда прибыл, и снова уселся. Один из экономистов тоже встал и сделал шаг навстречу Кашир-бею. А другой, сидевший, закинув ногу на ногу, опустил ногу и выпрямился в кресле. Я ограничился тем, что немного приподнялся.

Кашир-бей, вытянул вперед руку, как бы делая нам знак оставаться на своих местах.

– Прошу, не беспокойтесь, ребята, сидите, сидите.

То, что он самым непринужденным тоном назвал нас «ребятами», задело меня. Что за фамильярность, вот наглец! И наш экономист, тот, что вскочил со своего места вместе со служащими Кашир-бея, вероятно, от этого обращения тоже вскипел и, повернувшись спиной к Кашир-бею, закурил сигарету. Я тоже демонстративно закурил, пустив дым в сторону Кашир-бея.

А Кашир-бей, словно давний закадычный друг, обратился к нам с приветствием:

– Добро пожаловать, как жизнь?.. Что нового?..

Я медленно поднялся на ноги и отчеканил дрожащим от возмущения голосом:

– Мы – члены комиссии, которая направлена сюда для выяснения жалоб и заявлений о злоупотреблениях, имеющих место на вашем заводе… Мы прибыли расследовать их…

Кашир-бей разразился добродушнейшим смехом и как бы между прочим проговорил:

– Это совсем нетрудно, нетрудно… разобраться. Значит, за нами числятся злоупотребления! – И обратился к управляющему: – Вы чем-нибудь угостили господ ревизоров?

Управляющий виновато пробормотал:

– Мы предлагали, но господа ничего не пожелали.

– Слушай, дорогой, они же гости… Аллах, Аллах… Конечно, они не пожелают… Пусть принесут все, что нужно… Вышли сразу несколько человек.

– Не стоит беспокоиться, нам ничего не нужно… Ничего не нужно… Мы не будем, – повторял наш коллега-экономист.

– Мы прибыли по делу, мы ревизоры… – недовольно бурчал я себе под нос.

– Конечно, конечно, друзья!.. – подтвердил он и, смеясь, подошел к нам, пожал каждому руку, потом одного из нас погладил по плечу, другого похлопал по спине.

Я стоял в стороне. Приблизившись ко мне, он ласково потрепал меня по подбородку, как пай-мальчика, а нашего бухгалтера погладил по щеке, Он так запросто держался, так простодушно проявлял свою расположенность к нам, что я не смог оттолкнуть его руку, когда он тянулся к моему подбородку.

Затем вошли трое с подносами, заставленными стаканами с различными напитками.

– Не будем терять времени, приступим к делу… – сказал я.

– Это все очень просто, совсем просто… Но сначала выпьем, – ответил Кашир-бей.

Перед нами остановились с подносами. Когда человеку суют в руки бокал, глупо говорить, что пить не будешь. Но я, покраснев, снова сказал:

– Я пить не буду…

– Вот томатный сок, отведайте.

Я взял стакан с томатным соком и выпил.

– Вы смотрели эти снимки на стене? – спросил Кашир-бей. – Взгляните, это любопытнейшие снимки… Прямо, можно сказать, исторические…

Мы не сдвинулись с места.

– Идите, идите сюда, – позвал он. – Это вот фотография сделана в самые трудные дни освободительной войны.[1] Ах, что это были за дни!.. Так-то, ребята, это мы спасли родину. Да, у нас не было оружия, не было боеприпасов, но у нас была вера в наше правое дело…