Письма о демонологии и колдовстве - [6]

Этот странный феномен, в который верили многие, хотя только две трети из них видели то, что должны были видеть, может быть сравним с проделкой шутника, который принимал изумленный вид, устремляя взор на хорошо известного бронзового льва, украшавшего Нортумберленд-хауз на Стрэнде[24], и привлекал внимание тех, кто глядел на него, бормоча: «Клянусь небом, он машет, снова машет хвостом!», и через несколько минут блокировал проезд по улице, собрав огромную толпу; некоторые считали, что они видели, как лев Перси машет хвостом, а другие хоть и не видели, но ожидали доказательств того же феномена. В таких случаях, как мы уже упоминали, мы полагаем, что человек, видевший призрак, обладал обычными способностями к восприятию, в отличие от видящих сны, когда они могут быть задурманены временным забытьем, и возможность исправления причуд воображения более трудна, так что хочется иметь обычные свидетельства других органов чувств. В прочих отношениях их кровь движется спокойно, они обладают обычной способностью устанавливать истину или замечать фальшь в появлении внешних обстоятельств, используя орган зрения. К несчастью, как сейчас установлено медиками, известен ряд нарушений, важным симптомом которых является предрасположенность к видению призраков.

Это ужасное отклонение — еще не совершенное безумие, хотя чем-то и связано с самыми страшными болезнями и может во многих случаях способствовать их появлению, а сами эти галлюцинации свойственны обоим случаям. Разница, как я понимаю, состоит в том, что в случаях безумия в основном происходит воздействие на ум пациента, в то время как органы чувств или вся система организма тщетно пытаются предложить доказательства, противоречащие фантазиям расстроенного воображения. Возможно, природу такого конфликта между расстроенным воображением и органами чувств, работающими с обычной точностью, нельзя показать лучше, чем на примере одного безумного больного, помещенного в больницу города Эдинбурга. Болезнь несчастного была очень своеобразна. Больница, по его представлениям, была его собственным домом, и он придумывал объяснения для всего, что казалось несопоставимым с его воображаемым правом собственности; в этом здании было много пациентов, но это он связывал со своим добрым характером: он склонен был радоваться, когда видел выздоравливающих. Он мало, или, точнее, почти никуда, не ходил, но это проистекало из его склонности к сидячему образу жизни. У него не было большой компании знакомых, но он ежедневно принимал визиты первых лиц известной медицинской школы этого города; следовательно, он не очень нуждался в обществе. Со столь многими воображаемыми удобствами, при таких многочисленных виденьях достатка и великолепия одно только омрачало мир бедного оптимиста и действительно должно было огорчать большинство бонвиванов. «Он был очень озабочен, — говорил наблюдатель, — своим столом, отбирал поваров и каждый день вкушал на ужин перемену из трех блюд и десерта; тем не менее, так или иначе, но каждое кушанье, которое он ел, имело вкус овсянки». Эта беда не трогала моего друга, с которым он общался, так как тот знал, что безумец в любую из своих трапез не ел ничего, кроме самой простой пищи. Случай был очевиден; болезнь лежала в чрезвычайной живости воображения пациента, введенного в заблуждение в других случаях, но тем не менее недостаточно безумного, чтобы бороться с объективными свидетельствами своего желудка и органов вкуса, которые, подобно соратникам лорда Питера в «Сказке о бочке»[25], негодовали при попытке обмануть их вареным толокном, вместо того чтобы устроить банкет, подобный тому, какой устроил Юд, когда он пригласил пэров. Здесь, следовательно, имеется пример настоящего безумия, при котором орган чувств пытается исправить гипотезу, принятую расстроенным воображением. В отличие от этого, заболевание, упомянутое мною ранее, полностью телесного характера и состоит в основном в поражении органов зрения, которое приводит к появлению ряда призраков или видений, не существующих на самом деле. Это заболевание той же самой природы, что характерно для людей, не способных различать цвета; только эти больные идут дальше и извращенно воспринимают внешнюю форму предметов. Эти случаи, следовательно, противоположны описанному у нашего маньяка, и дело тут не в разуме или в воображении, которое обманывает и пересиливает свидетельства органов чувств, но в органе зрения (или слуха), который пренебрегает своими обязанностями и передает ложную информацию в безумный мозг.

Любой опытный врач, который наблюдал такие жалобы больных, согласится, что подобные случаи на самом деле бывают и вызываются они различными причинами. Наиболее часто источник такого заболевания кроется в легкомыслии и несдержанности, которые выражаются в постоянных неумеренных попойках и приводят к белой горячке; примеры этого психического нарушения могут быть хорошо известны большинству из тех, кто какую-то часть жизни провел в обществе, где тяжелое пьянство — обычный порок. Веселые видения, вызываемые опьянением, появляющиеся в тех случаях, когда привычка только что приобретена, со временем исчезают и заменяются ужасами, нарушающими спокойствие несчастного пьяницы. В одиночестве его компаньонами становятся видения самых неприятных сцен, они врываются к нему, даже когда он бывает в обществе; и когда, изменив своим привычкам, он очищает свой мозг от этих ужасных образов, требуется лишь слегка напомнить о нужных ассоциациях, чтобы к раскаявшемуся грешнику вернулся весь поток несчастий.