Письма о демонологии и колдовстве - [37]
«Но чтобы еще лучше проиллюстрировать это предположение, — говорит он, — я мог бы назвать имя человека, который по крайней мере трижды появлялся после своей смерти в виде призрака или другого существа, которое называет себя именем человека, умершего больше сотни лет назад и при жизни считавшегося пророком или предсказателем, с помощью подлунных духов, и теперь, появляясь, он также дал странные предсказания, касающиеся нужды и богатства, войны и кровопролития, а также и конца света. По свидетельству человека, который с ним общался, последний раз он появился следующим образом. “Я собирался, — рассказывал тот, — продавать лошадь на городской ярмарке, но не получил своей цены. По пути домой я встретил человека, который заговорил со мной как со своим знакомым, спрашивая, какие новости и как идут дела в стране. Я отвечал, как думаю, кроме того, я сказал ему о своей лошади, он тут же стал торговаться и продолжал это до тех пор, пока мы не сошлись в цене. Тогда он увязался за мной и сказал мне, что если я поеду с ним, то получу свои деньги. Мы тронулись, я на своем коне, а он на молочно-белом. После того как мы проехали довольно много, я спросил его, где он живет и как его зовут. Он сказал, что живет в миле отсюда, в месте, называемом Фарран, про которое я никогда не слышал, хотя и знал все вокруг[160]. Он также сказал мне, что сам он принадлежит к семейству Лермонтов[161] и что его считают пророком. После этого я несколько испугался, а сознание, что мы ехали по дороге, на которой я раньше никогда не был, еще больше увеличило мой страх и удивление. Так мы продолжали ехать до тех пор, пока он не привел меня в подземелье. Я не понял, каким образом, но мы оказались в обществе красивой женщины, которая расплатилась со мной, не произнеся ни слова. Он вывел меня назад, через широкий и длинный проход, в котором я заметил человек шестьсот в доспехах, лежащих на земле, словно во сне. Наконец я оказался в открытом поле и при лунном свете обнаружил, что нахожусь в том самом месте, где встретился с ним. Я направился домой и оказался там в три часа утра. Но деньги, которые я получил, оказались вдвое больше того, что я насчитал, когда женщина расплачивалась со мной, сейчас у меня есть при себе несколько монет, чтобы показать, вот девять пенни, всего тринадцать пенсов с половиной”. И т.д.».
Очень жаль, что этот человек, продавший лошадь и имевший образцы монет фейри, более древних, чем обычные, не сообщил столь ценного для нумизматов впечатления о них. Не менее поучительно, что мы лишены самых интересных частей рассказа и не знаем, была ли расплата Томаса также надежна, как его предсказания. Красивая дама, которая расплачивалась, несомненно, была королевой фейри, чью привязанность мы не можем назвать достойной настоящей леди, но которая все-таки, видимо, обладала верным и твердым характером.
Я подробно останавливаюсь на этом рассказе Томаса Рифмача как самой старой традиции этого рода, которая дошла до нас во всех деталях и повествует о судьбе первого шотландского поэта, чья жизнь засвидетельствована и исторически, и по записям, и кто, если мы считаем его пишущим на англонорманском языке, был среди самых первых стихотворцев. Но эта легенда особенно любопытна тем, что является самым первым и самым выдающимся свидетельством о человеке, утверждающем, что он получал сверхъестественные знания с помощью фейри.
Откуда или как это общество получило свое наиболее распространенное имя, мы не можем сказать, так как это до конца неясно.
Известно мнение, что персидское слово «пери», обозначающее неземное существо, очень похожее на фею, будет лучшим объяснением происхождения, если мы предположим, что оно достигло Европы через арабов, у которых звука «п» нет, и они говорят «фери» вместо «пери». В этимологии существует еще что-то неопределенное. Мы колеблемся, можно ли приписать персам или арабам изобретение названия идеального государства, понятие о котором они, конечно, не относили к нам. Кое-кто склонен предполагать, что эльфы могли получить свое наиболее часто встречающееся название от самой их сути, например, «прекрасная» или «миловидная»[162], свойство, которое им было присуще во всех случаях, тогда как суеверию шотландцев, видимо, было достаточно дать им имя, которое могло потешить их самолюбие, так подходящее этому народу, точно так же, как они в других случаях называли фейри «людьми мира», «добрыми соседями» и другими титулами подобного рода. В то же самое время следует признать, что слова «fay» или «fairy» могут быть только заимствованиями французских «fee» и «feerie», хотя эти термины по ту сторону Канала
