Пираты - [123]

— Нельзя было по-другому, — пробормотала Минерва, выронив меч из внезапно ослабевших рук и опершись, чтобы не упасть, на спинку кресла, в котором так и осталось сидеть обезглавленное тело. Отдышавшись и взяв себя в руки, она наклонилась, подняла за волосы отрубленную голову и направилась к выходу, держа ее на весу. — Пойдем, — махнула мне сестра свободной рукой. — Надо показать это его людям. Без него они ничего не стоят.

Мы беспрепятственно вышли на палубу и поднялись на шканцы. Высоко подняв над головой окровавленный трофей, Минерва обратилась к столпившейся внизу команде черного корабля.

— Ваш господин мертв! — выкрикнула она. — Я сразила его своей собственной рукой. Отныне вы будете подчиняться мне.

Никто не выразил протеста и не попытался оказать сопротивления. После секундного замешательства все они, как один, пали на колени и низко склонили головы в знак покорности своей новой повелительнице.

45

Найденные на борту корабля Бартоломе ценности не поддавались исчислению. Обнаруженные в трюме сотни тюков тончайшего шелка и редкостного индийского кашемира представляли собой лишь малую их часть. Главное богатство покойника, как и следовало ожидать, составляли драгоценные камни: рубины и сапфиры, изумруды и алмазы, среди которых попадались отдельные экземпляры величиной с голубиное яйцо, а также отборные жемчужины: от черных и серых до розовых и снежно-белых, частью уже просверленные и подготовленные для нанизывания, частью нетронутые. Одни мелкие, как рисовые зерна, другие крупные и увесистые, как мушкетная пуля. Одни идеально круглые, как горошины, другие овальные, как яйца морской чайки. Согретые теплом человеческого тела, они словно оживали и начинали переливаться, на глазах меняя оттенки изначальной окраски. Казалось, сокровищам несть числа. Жемчуга и камни ссыпали в мешки лопатами, как зерно или угольную крошку. При этом как-то забывалось, что стоимость содержимого каждого такого мешка тысячекратно превышает сумму, которую честный работяга зарабатывает за всю свою жизнь.

Целый день вся команда трудилась, не разгибая спины. Помимо вышеупомянутых ценностей, мы нашли сундуки с золотыми и серебряными монетами и слитками, массу усыпанной драгоценными камнями золотой и серебряной посуды и церковной утвари. А еще золотой песок, тонкий, как пудра. Если откинуть крышку, над сундуком взмывало облачко золотой пыли, оседавшей на потных лицах и обнаженных торсах корсаров.

В конце концов, почти все ценности перекочевали на борт нашего корабля. Говоря «почти», я имею в виду те самые тюки с дорогими тканями. В былые времена мы были бы безмерно счастливы, обнаружив такую добычу в трюме захваченного приза, но сейчас нам было лень с ними возиться, и мы просто оставили их на месте. Несколько распотрошенных из любопытства тюков валялись на палубе, а их содержимое повисло на реях или запуталось в снастях. Опутанные разноцветными материями мачты издали напоминали украшенные гирляндами рождественские елки. Бывшие подчиненные бразильца, темнолицые, темноглазые, темноволосые и похожие друг на друга как две капли воды, наблюдали за нашими действиями молча и ни во что не вмешивались, заранее покорившись любому решению относительно их дальнейшей участи.

Голова Бартоломе, насаженная на бушприт, заняла место привязанной к нему днем ранее моей сестры. Теперь уже он сам служил «новым украшением» своего бывшего корабля! «Королева» Минерва приказала своим «подданным» выбросить за борт все пушки, а марсовых отправила наверх с наказом перерезать все снасти и распороть паруса, что те исполнили беспрекословно, с завидной сноровкой и очевидным энтузиазмом. Судя по всему, ни один из них не питал сколько-нибудь теплых чувств к прежнему хозяину.

Между прочим, пара моей одинокой сережке обнаружилась в жилетном кармане бразильца, тело которого без сожаления выбросили за борт на корм рыбам. Бедная Элис Кэтрелл! Хотелось надеяться, что Бартоломе пощадил ее и только отобрал роковой камень, но верилось в это с трудом. Учитывая его мстительную натуру и полное пренебрежение к человеческой жизни, не приходилось сомневаться, что спасшей нас всех отважной женщины уже нет в живых. Я так огорчилась, что хотела выбросить проклятые рубины в море, чтобы они никогда больше не напоминали мне о бразильце, но Минерва остановила меня.

— Не делай этого, Нэнси, — сказала она. — С его смертью чары развеялись, и теперь это просто камни. — Сестра обвила ожерелье вокруг запястья, и мне показалось, что рубины в нем приобрели какой-то новый оттенок, сродни уже не крови, а лесной малине или землянике. — Они прекрасны, а красоту надо беречь! Кроме того, — лукаво улыбнулась она, — они стоят огромных денег. Так что лучше прибереги их на черный день. — Сняв с руки ожерелье, Минерва вернула его мне, и я впервые не ощутила леденящего кровь отвращения к этим сгусткам застывшего пламени.

Мы взялись за руки и встали рядом у фальшборта, наблюдая за матросами, вышибавшими один за другим впившиеся в обшивку абордажные крючья. Освобожденные корабли начали медленно расходиться. Пришло время возвращаться домой.