Пираты - [125]

Корсары толпились вокруг новобрачных. Каждый считал своим долгом подойти и лично поздравить новоиспеченных супругов. Когда все наконец разошлись и оставили их в покое, рука Винсента распухла от рукопожатий, спина нестерпимо болела от дружеских похлопываний, а широкая улыбка сменилась болезненной гримасой. Минерва выпуталась из этого испытания с куда меньшими потерями. Корсары просто еще не успели определиться, как к ней теперь относиться и как, соответственно, следует с ней обращаться. У них на глазах она прошла путь от рядового матроса до королевы пиратов. Они привыкли к ее мужским нарядам, но не представляли в белом платье невесты, так что фамильярничать никто не посмел, и только самые смелые отважились поцеловать ее в щечку или приложиться к ручке, остальные же предпочли ограничиться комплиментами на словах.

Сама свадьба тоже прошла вполне благопристойно. Даже находясь в изрядном подпитии, корсары следили за языком и воздерживались от сальностей и двусмысленных намеков. А если кто и забывался, на него тут же шикали и заставляли умолкнуть. Да и то сказать, не на всяком свадебном пиршестве встретишь невесту, способную не только вызвать обидчика на дуэль, но и голову прострелить с первого выстрела или насквозь проткнуть в случае необходимости.

Не обошлось и без подарков, в выборе которых корсары неожиданно продемонстрировали не столько щедрость и купеческий размах, сколько чуткость, тактичность и даже неплохой вкус. Дарили не золото или драгоценности, которых у молодоженов и у самих хватало с избытком, а что-нибудь простенькое, часто сделанное своими руками; дарили на память, от души — серебряную флягу для рома, искусно вышитый кисет, модель корабля в бутылке, фигурки людей и животных, вырезанные из дерева или слоновой кости, и многое другое в том же духе. Минерва всех благодарила, обнимала, целовала, называла своими братьями и уверяла, что любит их, как родных. Мне показалось, что некоторые смахивали украдкой слезу, но к тому моменту ром уже лился рекой, и вряд ли кто-то еще обратил на это внимание.

Я терпеливо дожидалась, когда она освободится, желая поздравить ее наедине, а пока мысленно репетировала заранее заготовленную речь. Я постаралась выразить в ней сразу все: свою любовь к Минерве и Винсенту, которого считала теперь своим братом, уверенность в том, что он будет ей хорошим мужем, что их совместная жизнь будет исполнена счастья и благополучия, но как только я подошла и поцеловала сестру, все заученные слова моментально вылетели у меня из головы. Мы бросились в объятия друг к другу и разрыдались.

— Эй, с чего это вы вдруг вздумали раскисать? — обнял нас слегка захмелевший Брум. — У нас, между прочим, свадьба, а не поминки! А ну-ка, милые дамы, живо вытерли слезки и пошли в круг. Музыканты уже готовы. Первый танец — жениха и невесты. Давай, Минерва, мы все тебя ждем!

Под одобрительные возгласы пирующих молодожены исполнили первый танец, после чего веселье разгорелось пуще прежнего. Немало пуншевых чаш и бочонков рома было осушено в тот памятный день. Винсент и Минерва незаметно ускользнули в каюту, где их ждали свадебный ужин на двоих и ложе для новобрачных — то и другое дело рук заботливого Эйба Рейнольдса.

— Простыни — чистый шелк! — похвастался старик, со значением подмигнув мне. — В сундуках того чокнутого бразильца откопал.

Я стояла у фальшборта, облокотившись на поручни и задумчиво глядя на ночное море. Кто-то подошел и встал рядом. Брум.

— Прости, Нэнси, — заговорил он, выдержав паузу, — но я забыл тебе кое-что передать. Раньше как-то к слову не приходилось, а потом и вовсе из головы вылетело.

— И что же это такое? — насторожилась я.

— Эндрюс мне рассказывал перед отплытием, что познакомился в Бристоле с одним молодым флотским офицером, произведенным недавно в капитанский чин. Дело было в каком-то кабаке, и после пары-тройки стаканчиков разговор, как водится, зашел о любви и женщинах. Кто-то задал капитану вопрос, есть ли у того невеста или зазноба, на что тот ответил, что с детства влюблен в самую чудесную девушку на свете и ни от кого не собирается это скрывать. Как ее зовут, он не сказал, но упомянул, что носит на цепочке ее кольцо, а она носит его перстень. Еще уверял, что если на ком и женится, то только на ней. А если она не захочет выйти за него замуж, тогда останется холостым до конца жизни. — Адам повернул голову и бросил на меня испытующий взгляд. — Насчет фамилии Том сомневался, но звали того свежеиспеченного капитана вроде бы Уильямом.

— Уильямом? Ну и что с того? Каждого второго моряка зовут либо Биллом, либо Джоном! — напомнила я его собственные слова, сказанные им давным-давно.

Брум тоже вспомнил и усмехнулся.

— Послушай меня, Нэнси, — сказал он, — я уже принял решение. Как только доставим их на Мадагаскар, я разворачиваю корабль и возвращаюсь домой. Почему бы тебе не отправиться с нами?

Я долго молчала, собираясь с мыслями. Мне ужасно хотелось вернуться в Англию и отыскать Уильяма, но разве могла я оставить Минерву, самого близкого и родного мне человека на свете? Если мы с нею сейчас расстанемся, то можем никогда больше не увидеться!