Пионеры Русской Америки - [20]

Ко времени его прибытия в Охотск там пришвартовался галиот, на котором оставались его жена Наталья Алексеевна и родившаяся у них в Америке дочь. Отдохнув две недели в Охотске, по твердому санному пути Шелиховы отправились в Якутск, а уже оттуда — домой, в Иркутск. Дорога была нелегкой, не раз попадали в метель, путников засыпало снегом на два-три дня. Откапывались и ехали дальше — на собаках, оленях, быках и лошадях. Наконец, 6 апреля они благополучно добрались до Иркутска. Так закончилось путешествие семьи Шелиховых, но не завершилась их американская эпопея. С возвращением в родные края всё только начиналось.

Большие планы

Первое, что сделал Шелихов в Иркутске, — написал генерал-губернатору Ивану Варфоломеевичу Якоби; его «доношение» помечено 13 апреля. Как видим, неутомимый купец и предприниматель недолго отдыхал после столь тяжелого и опасного путешествия — всего неделю. В отчете он не забыл подчеркнуть, что предпринял плавание единственно для того, «чтобы сыскать пользу отечеству, не поставляя никак за предмет жадность к корыстолюбию и не ища тем отличить себя», как будто предвидел те обвинения, которые посыплются на него и при жизни, и особенно после смерти. К «доношению» он приложил журнал плавания, наставления Самойлову, Бочарову, приказчику Выходцеву, а также планы и карты.

В это время Шелихов нашел нового управляющего — Евстрата Ивановича Деларова. Грек по происхождению, тот еще молодым человеком приехал в Россию и поселился в одной из греческих колоний на юге страны, затем занялся торговлей, перебрался в Сибирь, служил на судах разных компаний и неоднократно ходил к Алеутским островам. Деларов хорошо знал и морское дело, и жизнь промысловиков — был, что называется, тертый калач. Когда-то он вместе с приказчиком Соловьевым, оставившим о себе на Умнаке и Уналашке недобрую память, карал алеутов за убийство русских промысловиков и мореходов.

Летом 1787 года Деларов согласился поехать на Кадьяк и занять место Самойлова. Управляющим он оказался расторопным и исполнительным; Шелихов, судя по отзывам, был им доволен. Деларов основал в Кенайской губе новое поселение, не раз посылал оттуда байдары промысловиков и сам ходил на поиски новых земель: спустя два года он прислал Шелихову в Охотск богатую «меховую рухлядь» — 5500 шкурок каланов, 1385 выдр, 138 речных бобров и 4788 лисиц всех цветов.

В 1789 году Шелихов вновь обращается к генерал-губернатору и просит в письме о «высочайшем покровительстве» его компании, а также о присылке сотни военных для поддержания дисциплины, канониров, оружейных и якорных мастеров, офицеров, знающих горную науку и способных «вести описание натуральной истории», и еще двух священников и дьякона. Он обязуется содержать их за счет компании — при условии, что никто из них не будет вести собственную торговлю в Америке. Кроме того, он просит разрешения брать на работу «русских всякого звания людей», даже с просроченными паспортами, и обязуется платить за них подати и долги, а также выкупать у американцев рабов и пленных, коих «есть… изобильное число», и нанимать за плату алеутов и жителей Курильских островов для промыслов и услуг.

Шелихов предложил «завести торговлю с Япониею, Китаем, Кореею, Индиею, Филиппинскими и прочими островами, по Америке же с гишпанцами и американцами». Если императрица согласится, он просил прислать для консульской должности человека «сведущего и важного духа». Учитывая вложенные компанией средства и убытки, которые терпели купцы из-за прерванной торговли с Китаем через Кяхту, Шелихов просил предоставить его компании ссуду в 500 тысяч рублей на 20 лет и разрешить ему «в случае нужных, а иногда и важных донесений» обращаться, минуя инстанции, сразу к императрице.

Вслед за этим «доношением» генерал-губернатор отправил в столицу собственный рапорт с поддержкой компаньонов и предложением предоставить компании Голиковых — Шелихова монополию на ведение торговли и промыслов в Америке: «Лутче вверить исполнение одному известного состояния и свойств, нежели многим».

В столице

Вместе с рапортом губернатора отправился в Петербург и сам Шелихов. Пока бумаги рассматривали Комиссия о коммерции и Совет при высочайшем дворе (именуемый в документах Непременным советом), компаньоны в феврале 1788 года подали новое прошение императрице — на сей раз о ссуде Заемного банка в 200 тысяч рублей, посчитав, что сумма их издержек при освоении новых земель составила 250 тысяч. Не меньше — а может быть, и больше, — чем деньги, купцам нужна была поддержка государыни: она добавила бы вес их деятельности, укрепила авторитет компании, что, в свою очередь, упрочило бы их финансовое положение. Более всего они желали получить исключительное право торговать в Америке и, конечно, признание своих заслуг, поэтому дерзали испрашивать «отличить нас в звании нашем и удостоить подвиги наши вашего императорского величества открытым указом…».

Комиссия сочла возможным удовлетворить все просьбы компаньонов. Однако императрица решила иначе. В деньгах она отказала сразу же, в первом пункте продиктованных ею замечаний: «Двести тысяч на два[д]цать лет без проценты. Подобного займа еще не бывало», — и посоветовала занять в другом месте, поскольку «в казне теперь нет денег никаких». Действительно, начавшиеся в 1787 и 1788 годах войны с Турцией и Швецией требовали больших трат, и если бы императрица лишь отказала просителям в ссуде, ничего необычного в этом не было бы. Однако она сравнила условия подобного займа с историей о слоне, которого обещали выучить говорить за 30 лет с надеждой: «Либо слон умрет, либо я, либо тот, кто мне дает денег на учение слона». Здесь уже не один жесткий отказ, но и явная издевка. А ведь это была не первая просьба промысловиков о финансовой поддержке. Так, в 1776 году сибирские купцы Орехов и Лапин отправились в столицу с богатым подарком императрице — повезли 300 лучших черных лисиц на шубу. Екатерина II милостиво выслушала их, угостила завтраком и приказала показать Эрмитаж, а главное — простила их долг казне в 21 500 рублей. Конечно, это почти в десять раз меньше суммы, просимой Шелиховым, но и тогда у казны были большие траты: всего двумя годами ранее Россия завершила шестилетнюю войну с Турцией.