Пионеры Русской Америки - [21]

Чем же так прогневали государыню Шелихов и Голиков? Возможно, сказалось ее не самое теплое отношение к кому-то из тех, кто оказывал им протекцию, — президенту Коммерц-коллегии А. Р. Воронцову, статс-секретарю А. А. Безбородко или И. Г. Миниху. А возможно, в этом отказе не последнюю роль сыграло ее отношение к самому Шелихову, о котором она в частных беседах не раз отзывалась весьма нелестно — мол, «всех закупил». И ладно бы отказала только в деньгах — все знали, что страна воюет, — но и в других просьбах, которые не требовали больших трат.

Императрица не разрешила отправить в Америку солдат и казаков из Сибири: «Военные люди в Сибири равно нужны». В докладе Комиссии о коммерции описывались злоупотребления, творимые некоторыми купеческими компаниями и промысловиками на Алеутских островах, для чего и требовалась военная команда. Но Екатерина II полагала иначе: «Тем купцам, кои шелить (шалить? — Н. П.) будут по островам, запретить туда ездить и ни к какому торгу не допускать» (интересно, как она собиралась это контролировать) — и даже отказалась выдать охранную грамоту для защиты купцов от произвола местных властей в Охотске и на Камчатке, сочтя это излишним, «понеже всякой подданной законом должен быть охраняем от обид и притеснений».

С большим недоверием она отнеслась и к сделанному Шелиховым и Голиковым в Америке: «Что оне учредили хорошо, то говорят оне, нихто тамо на место не освидетельствовал их заверение». Для подтверждения она требовала прислать карты, подробные описания, записки — словом, доказательства — и велела еще произвести изыскания на островах, чтобы узнать, есть ли там руда. Ее ум более занимали события в Европе и на юге России, чем происходившее на Дальнем Востоке, и потому она скептически отнеслась к идее освоения земель в Новом Свете: торговать там можно, а закрепляться на территориях ни к чему — «многое распространение в Тихое море не принесет твердых полз», зато «хлопоты за собою повлекут».

Наконец, императрица наотрез отказалась предоставить просителям монопольное право торговли как «противное моим правилам». Она полагала, что для процветания коммерции необходимо отменить казенные монополии и дать свободу конкуренции, называла монополию «стоглавое чудовище»: стоит разрешить одному, как за ним явятся другие, и вслед за Тихим морем последует Хвалынское (Каспийское) и «проч. и проч. и проч.».

Сторонники сформулированной англичанином Адамом Смитом экономической теории тогда еще не знали, что в реальной жизни рынок и монополия могут вполне мирно уживаться, а свобода конкуренции подчас ведет совсем не к «общему благу», о котором так пеклась императрица, а к наживе и обогащению немногих за счет многих. Сомнительна была и ее ссылка на европейские компании: «Европейские торговые общества все разоряются, и вскоре Аглинская и Голландская приидут в таком упадке, как уже и Французская находится». Французская Ост-Индская компания исчезла вовсе не потому, что «пришла в упадок», — ее упразднила французская революция, как и Бастилию, и монархию, и Церковь, являвшие собой «старый порядок», столь ненавистный революционерам.

Голландская Ост-Индская компания благополучно просуществовала 200 лет, пережив Екатерину II. Это в банке Генри Хоупа, отец которого входил в управляющий совет компании, с 1789 по 1793 год Екатерина получила 19 займов по три миллиона флоринов, что вряд ли свидетельствовало о крахе компании. В обмен на кредиты императрица разрешила экспортировать в Россию сахар и вывозить в Европу пшеницу, разумеется, с большой прибылью. Что касается британской Ост-Индской компании, образованной в 1600 году, то она просуществовала до 1874-го, имея с момента своего возникновения монопольное право на торговлю в Индии, собственные армию и флот для защиты купеческих кораблей. Она иногда переживала трудные времена, но всегда имела мощную поддержку в британском парламенте. И другая английская торговая корпорация — Компания Гудзонова залива, которую в России называли Гудзонбайской, к концу XVIII века тоже была уже не юной (она возникла в 1670 году), но дожила до начала XXI столетия и за время своего существования вытеснила с рынка многих конкурентов, например Американскую меховую компанию.

Императрица не раз повторяла: «Нужно часто себя спрашивать: справедливо ли это начинание? полезно ли?» Предоставить Шелихову и Голиковым монопольное право торговать в далекой Америке показалось ей совершенно несправедливым: «Для тово, что Голиков и Шелихов суть добрые люди, представляют им дать изключительный торг, а тово забыли, что и кроме их на свете быть могут добрые же люди».

Впрочем, в одной просьбе императрица купцам не отказала: «Шпаги и знак отличия дать и Голикову и Шелихову, также похвальные грамоты».

Так с серебряной шпагой и золотой медалью с профилем ее величества Шелихов и отбыл в Иркутск.

Золотые времена меховой торговли

После неуспеха в столице Шелихов отчаиваться не стал. Ему, с его острым умом и недюжинной хваткой, нетрудно было догадаться, что есть средство куда более действенное, чем неповоротливый государственный механизм — тонкая, но крепко сплетенная сеть придворных отношений, завязывающая коммерческие, семейные, дружеские и любовные связи в один замысловатый узел. И если не удалось в этот раз ухватить нужную ниточку, значит, нужно подождать — может, и не 30 лет, как в притче, рассказанной императрицей, а поменьше: или ситуация изменится, или рядом с престолом появятся другие люди, более милостивые к его компании.