Пионеры Русской Америки - [123]

Ловкие, сильные и изворотливые инкилики, оседлав торговый путь на Квихпак, сами не охотились, рыбу не ловили, их единственными занятиями были торговля и шаманство. «Не будучи разборчивы в способах обогащения, то, чего не имеют возможности вышаманить и выторговать, берут насильственно или платят по произвольной цене».

С одним из таких «шаманов-обманщиков» Загоскин познакомился в походе. Мускуа следовал вдоль Квихпака со своим семейством, скупая по туземным жилам меха в обмен на белужий жир, оленину, белый и красный бисер по самой низкой цене. Одни нарты тащили нанятые им старуха и мальчик лет тринадцати в упряжке с собакой, вторые — жена Мускуа вместе с другим нанятым мальчиком, лет шестнадцати, годовалая дочка торговца сидела в нартах, двое его сыновей — шести и восьми лет — шли за нартами на лапках. Сам Мускуа шагал налегке с ножом, посаженным на древко, луком и колчаном за спиной.

Когда Загоскин, уже слегка понимавший местный язык, заговорил с ним о торговле, тот откровенно рассказал о своих уловках, не скрывая обмана и «смеясь над простотою и доверчивостью своих квихпакских соплеменников». Они вообще были людьми веселыми, эти инкилики, чем по наблюдениям Загоскина, приметно отличались от жителей приморья. «Перед сном, пока варилась у нас каша и семья Мускуа поджаривала на палках мороженую рыбу, сопровождавшие нас двое туземцев и мальчики нашего спутника плясали перед огнем под звуки разнообразных животных своих напевов, даже малолетние не отставали, несмотря, что целый день были в ходьбе и, казалось, должны бы устать».

Начало января чуть увеличило световой день и принесло морозы за 20 градусов. Дорога пошла по гладкому насту тундры, где лишь изредка попадались небольшие перелески. За семь часов светового дня проходили по 11 миль, останавливаясь лишь для отдыха собак. Компас показывал направление на северо-восток, ориентиром служила приметная, высотой более 800 футов сопка с трудно выговариваемым названием Ццыцека, которую русские именовали Веселая. Издалека она походила на покатую крышу дома, с запада ее омывала речка Тоукатль или Ццыцека-тойна, то есть Малая Ццыцека. Малахов в 1838 году, достигнув ее вершины, на другой день вышел на Квихпак — по этой ли или по какой другой причине ее назвали Веселой, Загоскин не уточнил.

После 5 января еще похоладало — сначала до минус 30 °C, а 7 января под вечер температуру замерить не удалось — ртуть в градуснике замерзла и превратилась «в густое тесто». Ртуть замерзает при температуре минус 38 °C, в такие холода и привычные к морозам туземцы не выходят из дому. Мерзлый снег, как сталь, резал деревянные полозья нарт, крошился, не давал нартам скользить, и без помощи людей собаки не могли их даже сдвинуть с места. Да и не хотели — они тоже мерзли, при каждой кочке или выбоинке ложились на снег, сворачивались кольцом и утыкали свои замерзшие носы в пушистые хвосты. Чтобы их подбодрить, приходилось давать им не по одной, а по две юколы.

Сменяя друг друга, впереди шли нанятые топтальщиками туземцы, но они скоро выбивались из сил, и тогда подключалась вся команда, а порой и впрягались в одну лямку с обессилившими собаками. Загоскин шел рядом с передней нартой и прорубал топором просеку в густом кустарнике. Пока идешь — еще куда ни шло, вспоминал он, «чуть остановился, мороз пробирает до костей» и опасно даже снять рукавицу.

Семейство Мускуа уже не плясало у костра по вечерам, а рано укладывалось под большие оленьи одеяла, сшитые мехом внутрь. Впрочем, и огонь на таком морозе согревал плохо — он «не высился пламенем и едва обхватывал костер». Особенно худо приходилось старухе и ее сыновьям-подросткам, чтобы не замерзнуть, они подходили к костру, и люди Загоскина, сжалившись, отдавали им что-нибудь из своей запасной одежды.

Спустя пять дней, оставив за спиной горы, вышли наконец в долину. Перед ними лежала главная река Аляски — вожделенный Квикпак. Его широкое русло далеко, насколько хватало глаз, заметал снег, левый берег, словно траурной полосой, окаймлял обгорелый лес. Правый берег был высок и обрывист, и Загоскин начал было размышлять, как преодолеть его крутизну, но наметенный вольными ветрами снег устроил им такой спуск, что в одно мгновение скатились с горы, не распрягая собак! Преодолев замерзшее русло и почуяв близкое жилье, собаки передовой нарты заспешили по левому, пологому берегу, и Загоскин с толмачом и первыми топтальщиками, много обогнав остальные нарты, в полдень подошел к жилу Хоголт-линде.

В гостях у Тумачугнака

В жиле их встретил Тумачугнак, родственник Мускуа, старик хитрый, ловкий, умный. Он уже оповестил всех о приходе «белого тойона», Загоскина ждали — и опасались. Во-первых, цель экспедиции Загоскина туземцам была не совсем понятна; во-вторых, они сознавали свою вину за разграбленный Уналиклик, ожидали наказания и на всякий случай позвали на подмогу родственников из соседнего племени.

Старик пригласил Загоскина в кажим, который на Аляске был чем-то вроде мужского клуба, где обсуждали насущные дела, делали хозяйственные работы, принимали гостей-мужчин и даже устраивали баню. Строили кажим так же, как зимник, с узким и низким лазом и очагом посередине, только размером он был больше.