Пионер, 1949 № 06 - [7]
И в самом деле, это одна из самых русских, самых народных сказок Пушкина. В ней Пушкин очень верно выразил взгляд русского народа на попов.
Попы были опорой царей. Они проповедовали, что царская власть установлена самим богом и потому нерушима и священна. Они призывали народ к терпению, смирению и повиновению властям, - словом, усердно трудились над тем, чтоб притушить ненависть угнетённых крепостных крестьян к своим угнетателям, удержать их от грозных восстаний.
А сами-то попы жили совсем не так, как проповедовали. Их лицемерие и неправда возмущали народ. Он жаждал справедливости, сурового возмездия и слагал смешные, остроумные сказки, в которых высмеивались жадные попы и над ними всегда брали верх честные, сметливые труженики-батраки.
Пушкин знал и любил эти сказки. Одну из них, «О попе и о работнике его Балде», он записал, а потом обработал в стихотворной форме.
Пушкин не был религиозным человеком. Поп в его сказке - жадный, бессердечный, бесчестный, глупый, настоящий «толоконный лоб». А батрак Балда у Пушкина - это русский труженик-богатырь, мастер на все руки. Он умён и сметлив, не боится ни работы, ни чертей и ничего на свете.
«Сказку о попе и о работнике его Балде» Пушкин даже и не пытался напечатать, знал: цензура не пропустит. Уже после его трагической смерти, когда друзья поэта издавали собрание его сочинений, Жуковский решил издать и сказку о попе. Чтобы пропустила цензура, он вынужден был попа заменить купцом Кузьмой Остолопом, и сказка была напечатана под заглавием «Сказка о купце Кузьме Остолопе и работнике его Балде».
В переделке Жуковского сказка Пушкина потеряла всю свою политическую остроту.
Исчезла кое-где выразительность. У Пушкина сказка начинается энергично, сжато, весело: «Жил-был поп, Толоконный лоб».
А у Жуковского тяжело и длинно:
«Жил-был купец Кузьма Остолоп, По прозванья Осиновый Лоб».
У Пушкина: «Щелк щелку ведь розь» звучит очень выразительно.
«Щелк» Жуковский заменил уменьшительным словом «щелчок»:
«Щелчок щелчку ведь розь».
Из сказки исчезла суровая мужественность стиха Пушкина. Сказка стала вялой, тусклой но форме и потеряла свой боевой, политический смысл.
В таком искажённом виде она печаталась долгие годы и только в 1882 году впервые была напечатана по рукописи.
Пушкин всегда живо интересовался народными восстаниями, изучал их и описывал в своих произведениях. В 1833 году он написал повесть «Дубровский», о восстании крепостных крестьян, и сейчас же задумал написать роман «Капитанская дочка» о восстании Пугачёва и одновременно - «Историю Пугачёва», научный труд без всякого вымысла. Чтоб собрать материал для нового -романа и «Истории Пугачёва», 18 августа 1833 года он выехал из Петербурга на лошадях в далёкое путешествие - в Казань, Симбирск, Оренбург, где действовал когда-то Пугачёв. Как раз в этот день на Петербург налетела страшная буря. Лил дождь, и ветер дул с моря. Когда Пушкин подъехал к Троицкому мосту, Нева клокотала, вздувалась, ревела, билась о гранитные берега и была так высока, что разводной деревянный мост стоял дыбом. При въезде на мост полицейские протянули верёвку и не пропускали экипажи.
Пушкину не хотелось возвращаться домой. Он приказал кучеру ехать по набережной вверх но Неве, и ему, наконец, удалось переехать реку по другому мосту. Буря валила деревья. На Царскосельском проспекте Пушкин насчитал с полсотни сваленных деревьев. Всюду были лужи, и все они волновались, кипели и пенились.
Пушкин побывал в Оренбурге, в Уральске, в станице Берды - бывшей столице Пугачёва, всюду записывал песни, рассказы стариков и старух, которые видели Пугачёва своими глазами и хорошо его помнили.
Конь без всадника.
Рисунок А. Пушкина
В конце сентября Пушкин выехал из Оренбурга в обратный путь, и 1 октября он был уже в Нижегородской губернии, в селе Болдине, в имении своего отца, и там в тишине и уединении принялся за работу. Голова его была полпа замыслов. Образ кипящей, бунтующей Невы и пад нею «Медный всадник» - памятник Петру I - неотступно стояли перед ним со дня выезда из Петербурга и теперь тесно переплетались с образами народного возмущения, восстания Пугачёва.
Царь и народ, непримиримые противоречия между ними опять приковали к себе все мысли Пушкина. Эти противоречия волновали его ещё в 1825 году в ссылке, в селе Михайловском, когда он работал над трагедией «Борис Годунов». Теперь, в Болдине, они снова охватили его, и он написал одно из самых совершенных своих произведений, «Петербургскую повесть» в стихах - «Медный всадник».
Пушкин высоко ценил Петра I, как государственного деятеля, но горячо возмущался его деспотизмом, жестокостью, тем, что он расправлялся с народом, как «нетерпеливый, самовластный помещик». В «Медном всаднике» он искренно восхвалял Петра - строителя Петербурга, строителя России, и тому же Петру, но деспоту, «самовластному помещику», отчаявшийся, обезумевший от страданий бедный чиновник Евгений бросает в лицо пророческое и грозное: «Ужо тебе!»
В эти два коротких слова Пушкин вложил свою великую веру в то, что неизбежно настанут времена, когда переполнится гнев народа, выйдет из берегов, как бунтующая Пена, и смоет самодержавие.
