Пионер, 1949 № 04 - [5]
Учёный нагибался и поднимал гальку, гладкую и закруглённую, как обмылок. Кто её так обмыл, обточил? Конечно, река, больше некому. Во река ведь течёт глубоко внизу. Как же попала сюда, наверх, эта галька и ещё много других таких же галек?
Видно, вода в реке стояла когда-то гораздо выше, чем сейчас.
Это было очень давно - ещё раньше, чем люди дали реке имя. Разве назвали бы они глубокую, полноводную реку Безводонкой?
У этой Безводовки в степи много сестёр, похожих на неё: Сухая Оржица, Сухая Липянка, Сухая Голтва, Нетеча, Нетяга. Сухая - оттого, что летом пересыхает, Нетеча - оттого, что и течь там нечему, Нетяга, - значит, не тянет: по ней и щепка не проплывает.
Так имена рек, курганы, кротовины, клыки мамонта, галька на берету и ещё много-много других понятных учёному знаков рассказывали ему, какой степь была прежде. Его глаза умели видеть то, чего другие не замечают. Оттого-то и мог он шагать по времени почти так же хорошо, как по земле.
Что же он видел, когда шёл по векам назад - в прошлое?
Он видел, что прежде степь была совсем другой. Могучие леса поднимались там, где теперь и одно деревцо - редкость. Реки были полноводнее. В нераспаханной, нетронутой степи земля была покрыта густым войлоком старой, истлевшей травы. А сквозь этот войлок каждой весной прорывались новые, зелёные стебли.
Степь тогда не страдала от жажды. Лес весной не давал снегу чересчур быстро таять и стремглав убегать в реки. Талая вода день за днём» впитывалась в почву. Густой травяной войлок^ как губка, всасывал воду и берёг её на лето. Оттого-то и вырастала в степи трава по грудь человеку.
Но люди вырубили леса почти сплошь. И некому стало защищать снег от горячих лучей солнца.
Люди распахали степь, и земля осталась без своей одежды из травяного войлока.
Снег стал быстрее пять, быстрее сбегать в реки. А в реке вода тоже не оставалась на месте, она уходила дальше к морю, где и без того воды вдоволь.
Весело бежали ручьи. Но невесело от этого становилось людям. Ручьи уносили с собой не только воду, но и землю, комки и пылинки почвы.
Учёный бродил по сухой, колючей траве и думал.
Ручьи не воровали потихоньку, а грабили открыто, на глазах у всех.
В почве есть вещества, которые нужны растениям не меньше, чем еда человеку. А ручьи растаскивали эту драгоценную пищу, засоряли ею реки. Реки тащили, что могли, дальше к морю.
Морским травам это было, конечно, выгодно. А траве и колосьям, которые росли на земле, приходилось плохо: им меньше оставалось еды.
Ручьи бежали по бороздкам, по рытвинкам и делали их всё глубже, прорывали себе русло. Смотришь, бороздка превратилась в глубокую промоину, а промоина - в овраг. Всё шире делался овраг, всё круче были его бока. Целое лето сосал овраг воду из полей, а ведь воды и без того нехватало для ржи и пшеницы.
Прежде лес, как могучая стена, защищал степь от злого врага - суховея. Но после того, как лес вырубили, суховей стал всё чаще заглядывать в степь. А вместе с ним приходил и неурожай. Люди трудились - сеяли и пахали, - а когда надо было убирать хлеб, оказывалось, что хлеба-то нет: засуха сожгла.
Вот что увидел учёный, когда пошёл назад в прошлое - по дороге времени.
Но учёный умел шагать не только в прошлое. Он видел и будущее.
Он верил, что придёт время, когда люди у него на родине станут разумными хозяевами земли.
Они поймут, что лес - их друг, а суховей - враг. Значит, чтобы не пускать суховей на поля, надо загородить ему дорогу лесными стенами.
Искусственный пруд в Каменной степи.
Не рубить лес нужно в степи, где он ешё остался, а насаждать там, где его уже нет.
Придёт суховей из пустыни, а перед ним зелёная, кудрявая стена из дубов, вязов, ясеней. И стена не тонкая, а толстая - во много метров толщиной. Когда станет суховей продираться сквозь стену, зашумит стена всеми своими ветвями, остановит суховей.
Ты знаешь, что в лесу всегда тенисто, прохладно, сыро. Значит, горячий ветер, придя в лес, будет там остывать, делаться не таким сухим и горячим.
Так лесные стены будут защищать поля от их врага - суховея.
Весной лес будет беречь и копить снеговую воду, чтобы она не тратилась сразу, чтобы её и на лето хватало.
Но это ещё не всё. Чтобы избавить степь от засухи, надо загородить овраги плотинами: пусть не сосут воду из земли, пусть сберегают для полей воду.
Так в оврагах появятся пруды. А из прудов молено будет брать воду для полей, для огородов, для бахчей, где растут арбузы и дыни.
Вот что надумал учёный, когда бродил по степям.
Как раз в это время, в 1891 году, случилась в стране небывалая засуха. Хлеб в степи весь сгорел. Крестьянам нечего «тало есть.
Люди заваривали кипятком сорную траву лебеду, всыпали немножко муки - ведь каждую горсточку муки надо было беречь - и пекли хлеб. Люди ели хлеб из сорной травы, а потом болели и умирали.
Не мог старый учёный смотреть спокойно на народное горе, на измученных, голодных людей, которые толпами приходили из деревни в город а просили под окнами: «Подайте голодающим!». Учёный знал, что сделать, чтобы голод не мог больше повториться.
Он нанисал об этом книгу, которую назвал: «Наши степи прежде и теперь». В этой книге он говорил, какая степь была прежде, какой она стала и какой она должна быть.
