Пионер, 1949 № 04 - [4]

Утром Лёня решительно заявил товарищам:

- Я пойду к капитану.

Перед дверью канцелярии Лёня в нерешительности остановился. Что же он скажет капитану? Хочется купить книгу? Но ведь книги имеются в библиотеке. На билет в театр? В театр можно пойти в субботу или в воскресенье, а сегодня понедельник. Кроме того Лёня не знал, сколько стоит стекло.

Он уже хотел вернуться, чтобы посоветоваться с Володей. Но тут дверь отворилась, и из канцелярии вышел капитан Пластинин.

- Ты ко мне?

- Так точно, товарищ капитан, к вам!

- Что-нибудь случилось?

Лёня молчал. И вдруг пришла простая и смелая мысль: «А что если всё рассказать капитану? Ведь это, по крайней мере, будет честно».

- Случилось, - сказал в волнении Лёня.

И он, краснея и всё время думая о том, как к этому отнесётся капитан, рассказал обо всём, что произошло вчера.

- Охотников дал честное слово суворовца, - закончил он. - А деньги мне не нужны. Вот я и пришёл…

Сердится или не сердится офицер-воспитатель, этого никак вначале не мог понять Лёня.

- Да-а, натворили дел, - сказал Пластинин, хмуря брови.

Лёне стало не по себе. Волнуясь, он начал сбивчиво объяснять капитану:

- Только вы не подумайте, товарищ капитан… мы не нарочно. Играли - и вот тут это стекло… Но главное, честное слово дали. Теперь уж…

- Да, теперь уж… - весело повторил капитан Пластинин. - Слово должно быть твёрдым. Ничего не поделаешь. Придётся вам помочь. А то ведь позор будет.

- Позор, - согласился Лёня.

- Хорошо, иди на занятия. А я помогу вам. Не беспокойтесь! Честное слово будет выполнено. Попросим нашего столяра вставить стекло.

- Только сегодня бы, товарищ капитан. Мы обещали всё сделать сегодня. Вы столяру отдайте мои деньги.

- Хорошо, сделаем сегодня. Иди.

Капитан вернулся в канцелярию, улыбаясь. Да, мальчики совершили проступок. Но они честно признались в этом. Они дорожили своей честью и честью училища.

В тот же день столяр Ефимыч вставил новое стекло в маленьком домике на берегу реки.

Рассказ о старом учёном и о злом ветре-суховее

М. Ильин и Е. Сегал

Рис. В. Цельмера

В прежние времена - в конце прошлого века - жил у нас в стране великий учёный. С виду он казался старым, потому что у него была большая седая борода. Но держался он прямо, и глаза у него были зоркие. Эти глаза умели видеть то, что не всякий увидит.

Много тысяч километров прошёл и проехал учёный по нашей стране, изучая её леса, степи и горы.

Особенно часто он бывал в степи.

Учёный бродил по сухой, колючей траве и думал: отчего весной здесь ©оды хоть отбавляй, а летом, когда она нужнее всего, её не хватает?

Весной везде бегут по полям и оврагам весёлые ручьи. Едва успеет сойти снег, как степь покрывается цветами. Цветы сменяют друг друга. Степь делается то лиловой, то голубой, то красной.

А летом она становится некрасивой, бурой, потому что трава выгорает от жары. iB полях сохнут колосья, им нечего пить. А тут ещё приходит из пустыни злой ветер-суховей. Он сжигает своим дыханием хлеб на полях, заставляет сворачиваться в трубку листья на кустах. В стране начинается голод. Ведь степь кормит своим хлебом много-много людей.

Вот что думал учёный, бродя по степи.

Он любил свою родину и хотел избавить её от засухи, от голода. Но для этого надо был» сначала понять, откуда взялась засуха и как её победить.

Учёный спрашивал стариков в сёлах:

- Всегда ли степь была такой, как сейчас? И они отвечали:

- Всегда. Ипри дедах и при прадедах наших так было.

Старый ученый только покачивал головой.

«Нет, - думал он, - тут что-то не так. Всё на свете меняется. Значит, и степь была когда-то ' другой».

Какой же она была?

Чтобы это узнать, надо было научиться шагать но годам и векам не хуже, чем по земле. Учёный не был волшебником из сказки. Он просто был умным и знающим человеком. Он понимал, что пройти тысячу лет по дороге времени труднее, чем пройти тысячу километров. Но это было нужно для пауки. И учёный сумел этому научиться.

Он приглядывался в степи ко всему: к зверям и птицам, к оврагам и рекам, к цветам и травам. Он замечая каждую кротовую норку, давно брошенную кротом и засыпанную землёй. Он внимательно всматривался в далёкую, уходящую пень холмов-курганов.

Учёный знал: где поднимается среди ровной степи зелёный курган, там степь была и тысячи лет тому назад. Когда степные жители хоронили в старину своих вождей, они насыпали на могиле высокий холм, чтобы его издалека можно было заметить. А в лесу курганов не бывает. Чего ради стали бы их там насыпать? Ведь их всё равно из-за деревьев не было бы видно.

Старые кротовые жоры, оставшиеся под землёй, тоже были для учёного знаком, что здесь и в древние времена была степь. Ведь кроты в лесу не живут.

И всё-таки, думал учёный, степь не всегда была голой, безлесной. Ведь вот же находят глубоко в земле рога оленей, длинные, загнутые клыки мамонта. Олень любит места, поросшие лесом. И косматый мамонт, похожий на слона, только гораздо больше ростом, тоже не жил в открытой степи.

Значит, ещё до того, как в степи стали насыпать курганы, гам росли большие леса. От этих лесов уцелели кое-где остатки - 'Словно лесные острова среди травяного моря.

Учёный ходил по высокому, крутому берегу степной речки Безводовки и удивлялся: кажется, не широка река, узкой ленточкой струится она где-то внизу, а какую широкую и глубокую дорогу прорыла она себе в степи! Вон как далеко другой берег. Речная долина для этой Безводовки всё равно, что слишком просторное платье с чужого плеча.