Пиноктико - [48]
На узкой винтовой лестнице маркировщик прошептал мне на ухо, что произошла революция, о которой так долго говорил художник по имени Джонатан[55]… И хотя он сам ненавидит весь этот мизерабельный сброд, называющий себя «современным искусством», но вынужден повиноваться… потому что они обладают страшной суггестивной силой… которую ещё больше усиливает буквенный суп… банку с которым получил каждый из жителей Домагштрассе…
Но оказалось, что выход, тем не менее, есть: когда мы взобрались на чердак Морица, этот самый парень открыл было рот… и вдруг стал распадаться — сначала просто на пятна камуфляжа, которые, как кирпичики паззла, — стали разлетаться в разные стороны…
Ну а я закричал дурным голосом и проснулся…
Когда я немного поворочался, мне снова показалось, что я лежу… на хлебных крошках, как это бывало не только в тот раз…
Когда я лежу на спине без сна, мне иногда кажется, что там, между лопаток — что-то елозит, что-то колется…
«Дженни, неряха, — бормочу я, — снова я должен из-за тебя спать на хлебных крошках…».
«Ты же просил почесать тебе спинку», — отвечает она… И я вскакиваю с кровати, зажигаю свет… В комнате никого нет…
Я подхожу к кровати, вожу ладонью по простыне… Но там нет никаких крошек…
Иногда я выхожу после этого из дома, куда-то бреду…
Вчера гулял на кладбище с Кристианом и Флорианом, но не у Дженни мы были, нет, и не у Ахима… Мы просто так бродили среди старинных склепов, там было так хорошо…
Дженни же похоронена в Альгое, в одном из снов я искал её могилу в саду — то ли Морица, то ли её родителей… Такие вот у меня в последнее время садовые сны…
А прах Ахима я развеял по ветру, стоя на Бенедиктинской Стене… Это такая каменная гряда, тут недалеко…
Сегодня брёл по городу, пропуская вперёд всех тех, кто спешил… Велосипедистов и скороходов… Ноги привели меня к какой-то больнице… Как раз в тот момент, когда туда подъехали сразу две скорые… И почти синхронно в обе машины стали закатывать носилки…
Когда носилки вкатывают в машину скорой помощи, под ними автоматически складываются перекладины… И подбираются шасси…
Это напомнило мне, что когда в подводной лодке ракета начинает движение к люку… Или торпеда? Койки матросов отодвигаются, пропуская длинное холодное тело, и оно движется по проходу…
Об этом мне рассказывала госпожа Воронофф — во время нашей незабвенной встречи в отеле «Кемпински»…
Кстати, мне кажется, что я недавно видел эту госпожу, но я не уверен… Может быть, я так подумал, потому что я стоял в тот момент на месте нашей встречи… Или даже двух встреч…
Почти на месте, то есть, на Максимиллианштрассе, но не возле «Кемпински», а возле кафе «Рим»… И вдруг увидел, как со стороны Максимиллениума скатывается что-то умопомрачительное…
Морда у этого «нечто» была джиповая…
Но этот джип растянули в лимузин длиной… десять метров, если не двадцать…
И когда этот чёрныйсверкающийсюрреалистическийпоезд проезжал мимо меня, заднее окошко (все многочисленные стёкла были, конечно, тонированными) на мгновение опустилось, и я на мгновение увидел госпожу Воронофф…
Но полностью я не уверен — слишком короткое время — доля секунды — и чёрное стекло поехало вверх… Я успел только заметить, что не до конца — осталась щель, — и в эту щель просунулась женская ручка… И помахала мне… Или просто пощупала туман…
Не очень густой в тот момент, но достаточный, чтобы ещё через секунду видение в нём растворилось…
Или оно слилось в какую-то лунку в земле — в следующий раз вынырнуло где-то в Оклахоме…
А может быть, это была просто такая растяжка — взяли чёрную шубку Ребекки Хорн или кошелёк, который мне подарил Зигфрид, и — растянули…
Кто-то скажет, что такое бывает только в жанре аниме… И я либо сидел за компьютером в тот момент, либо принял перед этим что-то не то…
Ни-ни-ни, я могу доказать, сдать анализы… Но зачем? Ещё Кантор доказал, что в отрезке темноты в точности столько же точек, сколько в квадрате, стороной которого этот отрезок является… Я могу воспроизвести по памяти его доказательство, оно довольно простое… Сразу становится очевидно, что соответствие между точками — взаимно-однозначное…
«Джипси-джип — это машина мощности множества мощности континуума… Множительная машина мощности… машина мощны мно…» — какое-то время я бормотал то есть полный нонсенс…[56]
Впрочем, наверное, такие словесные конструкции обладают всё-таки определённым… Если не сенсом, то сенситивностью, да?.. Во всяком случае, во время лёгкого дневного black-out’a… могут вдруг показаться утешительными… Особенно, если вы смертны…
Глядя, как синхронно разъезжаются от меня в разные стороны койки, я чувствовал, как холодок бежит по телу…
Дженни вывозили на таких же носилках, под ними так же складывались станины с колёсиками…
Долгое время после этого я не покидал свою квартиру…
Георг Кантор… Нет, я вру, не Георг и не Кантор… А Курт, Курт Гёдель, точно… Гёдель боялся, что его отравят гости из будущего…
Он и Эйнштейна убедил, что путешествия во времени возможны… Эйнштейн ему поверил, но голодать за компанию не стал… А Гёдель не притрагивался к еде и умер в конце концов от голода — в гордом одиночестве…
«Серпантин» — экзистенциальный роман-притча о любви, встроенная в летний крымский пейзаж, читается на одном дыхании и «оставляет на языке долгий, нежный привкус экзотического плода, который вы попробовали во сне, а пробудившись, пытаетесь и не можете вспомнить его название».
Повесть «Дважды один» опубликована в электронном журнале TextOnly, вып. 12 — декабрь 2004.
Александр Мильштейн — уроженец Харькова, по образованию математик, ныне живет в Мюнхене. Автор романов «Пиноктико», «Параллельная акция», «Серпантин». Его прозу называют находкой для интеллектуалов, сравнивают с кинематографом Фассбиндера, Линча, Вима Вендерса.Новый роман Мильштейна «Контора Кука» сам автор назвал «остальгическим вестерном». Видимо, имея в виду, что герой, молодой человек из России, пытается завоевать Европу, как когда-то его ровесники — Дикий Запад. На глазах у читателя творится динамичная картина из множества персон: художников, программистов, барменов, русских эмигрантов, немецких писателей и совсем каких-то странных существ…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Тюрьма на севере штата Нью-Йорк – место, оказаться в котором не пожелаешь даже злейшему врагу. Жесткая дисциплина, разлука с близкими, постоянные унижения – лишь малая часть того, с чем приходится сталкиваться юным заключенным. Ори Сперлинг, четырнадцатилетняя балерина, осужденная за преступление, которое не совершала, знает об этом не понаслышке. Но кому есть дело до ее жизни? Судьба обитателей «Авроры-Хиллз» незавидна. Но однажды все меняется: мистическим образом каждый август в тюрьме повторяется одна и та же картина – в камерах открываются замки, девочки получают свободу, а дальше… А дальше случается то, что еще долго будет мучить души людей, ставших свидетелями тех событий.
Реальность — это то, что мы ощущаем. И как мы ощущаем — такова для нас реальность.
Я был примерным студентом, хорошим парнем из благополучной московской семьи. Плыл по течению в надежде на счастливое будущее, пока в один миг все не перевернулось с ног на голову. На пути к счастью мне пришлось отказаться от привычных взглядов и забыть давно вбитые в голову правила. Ведь, как известно, настоящее чувство не может быть загнано в рамки. Но, начав жить не по общепринятым нормам, я понял, как судьба поступает с теми, кто позволил себе стать свободным. Моя история о Москве, о любви, об искусстве и немного обо всех нас.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.