Пиноктико - [46]
Вот точно так же реагировали бы в полиции, если бы я сказал: «За мной гонится Уртюп. Он задушил Дженни…».
Тот, которого я видел на Домагштрассе… Но видел ли я? Я помню отчётливо только то, как я стоял перед раковиной с мастихином в руке и чувствовал, что сейчас из чёрных дырочек стока может появиться Уртюп…
Может быть, он и схватил Дженни за шиворот в ванной… Как он туда попал? В ванне могут рождаться «водяные монстры», о которых рассказала нам госпожа Воронофф…
Но я ничего этого не сказал полицейским, вообще ничего… Хотя явственно представлял себе, что произошло на самом деле… Как Уртюп окунул голову Дженни в воду и там держал…
Или всё-таки это безличная сила? Волна, кочующая по водопроводной системе… И входящая иногда в резонанс с чьим-то кровообращением…
Я поехал к Каменному Мосту, рылся в тряпье, лежавшем на сгнившем матрасе у самой стенки, у свода моста… Потом купил в ларьке три чёрных банки с газированным Jack Daniels и час просидел под мостом в разодранном красном кресле Уртюпа, глядя на убегающую воду…
А на следующий день я решил зайти к Морицу…
Впервые в этот дом меня завёл Ахим, ещё в детстве, он дружил со скульптором с незапамятных времён… Мориц лет на пятнадцать его старше, познакомились они в горах, Ахим его при этом не то чтобы спас, но… в общем, подстраховал в нужный момент…
Ворота у Морица как бы на таких самолётных колёсах, шасси, да и в этот раз они разъехались через несколько минут после того, как я позвонил… Я слышал голоса, звуки губной гармошки…
Когда я позвонил, губная гармошка сразу смолкла…
В течение той минуты, которую Мориц смотрел на меня — так, как будто видел впервые, — я чувствовал, как бегут мурашки…
Я не могу сказать, что у старика такой уж тяжёлый взгляд… Скорее, затуманенный он был в тот момент…
Но даже секундное его неузнавание меня… меня… Перебило у меня всякую охоту… Допытываться у него, кто стоял за воротами в последний его день рожденья, Уртюп, король, краут, Волькенкраут или…
«Настоящее и прошедшее, вероятно, наступят в будущем, Как будущее наступало в прошедшем…» — мелькнуло в голове…
Как-то перехотелось мне спрашивать… Не буду я сейчас вдаваться в эти подробности… Это же не отчёт…
— Я знаю, что случилось с твоей подругой, — сказал Мориц. — Проходи, если хочешь, у меня гости, но ты не помешаешь…
Я зашёл за ворота и увидел, что запущенный сад Морица вдруг заиграл какими-то новыми красками… В буквальном смысле: тут и там среди деревьев были ярко-синие, белые и жёлтые полоски… Ромбики, кубики, кружочки…
Мориц выставил в сад свои новые скульптуры… Крашеные, из дерева, ему надоело лить из металла улитки… При этом я всегда — сколько я знаю Морица — думал, что его скульптуры — продолжение его сада… Так же точно эти загогулины растут сами по себе — не спрашивай зачем (ведь и самого по себе Морица Ахим назвал «пикассоидным стариком» — и был в чём-то прав)…
Так что выходу скульптур в сад я как раз не удивился…
Только в голове мелькнули растущие на экране во всех направлениях дигитальные побеги, такой раньше был скринсейвер у моего компьютера…
Впрочем, я вспомнил, что когда он у меня впервые появился (разноцветные побеги, которые, ветвясь и разрастаясь, заполняют постепенно весь экран), я вспомнил про сад Морица…
Всё сходится в этом саду, подумал я, всё распускается… Карандаш вырастет, если посадить… Так что не надо им и рисовать, просто в землю воткнуть и всё…
А потому что сад Морица — полное пространство… Так же, как дом бывает — полная чаша, сад бывает — пространством… Пространство же называется полным, как известно, если в каждой его точке существует сходимость…
Старик сказал, что накануне у него в саду была большая сходка…
Он устроил вернисаж, на котором присутствовал сам обербургомистр…
А также некоторые всемогущие кураторы…
— Той-той-той, — сказал я, постучав по живому дереву, — той-той-той…
Какие-то сидели за столом под огромным платаном две-три непонятные дамы, вроде бы я раньше их и не видел… Так что это во всяком случае не было полное собрание женщин Морица — как я подумал было в первый момент (где-то на заднем плане моего внутреннего экрана мелькнул кадр из фильма: Берт Брехт сидел за длинным столом со всеми своими… Хотя тоже, впрочем, не со всеми, конечно… Я представляю, какой бы это был тогда стол, хе-хе… Но, по крайней мере, с восемью, что ли, своими женщинами), когда увидел, как Мориц сидит в центре композиции, положив ладони выпрямленных рук на белую скатерть…
Потом он поднял бокал и предложил выпить за Бетховена… Ну мы все и выпили, вай нот…
Вино было замечательным, Морицу его специально привозят из Прованса…
— Что ты теперь делаешь? — неожиданно спросил он у меня, и я чуть не поперхнулся… Раньше он никогда не задавал подобные вопросы, как-то сразу приняв меня в свой круг… В котором — это только так казалось… Что вращались не только художники… А на самом деле, как говаривал Бойс: каждый человек был художником…
А если учесть, что Мориц у Бойса и учился — в Дюссельдорфе… А уж потом переехал в Мюнхен, построил тут эту свою хижину с маленьким немецким садом — возле огромного Английского… То ничего удивительного, что для него слова учителя до сих пор остаются в силе, и каждый человек — художником…
«Серпантин» — экзистенциальный роман-притча о любви, встроенная в летний крымский пейзаж, читается на одном дыхании и «оставляет на языке долгий, нежный привкус экзотического плода, который вы попробовали во сне, а пробудившись, пытаетесь и не можете вспомнить его название».
Повесть «Дважды один» опубликована в электронном журнале TextOnly, вып. 12 — декабрь 2004.
Александр Мильштейн — уроженец Харькова, по образованию математик, ныне живет в Мюнхене. Автор романов «Пиноктико», «Параллельная акция», «Серпантин». Его прозу называют находкой для интеллектуалов, сравнивают с кинематографом Фассбиндера, Линча, Вима Вендерса.Новый роман Мильштейна «Контора Кука» сам автор назвал «остальгическим вестерном». Видимо, имея в виду, что герой, молодой человек из России, пытается завоевать Европу, как когда-то его ровесники — Дикий Запад. На глазах у читателя творится динамичная картина из множества персон: художников, программистов, барменов, русских эмигрантов, немецких писателей и совсем каких-то странных существ…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Тюрьма на севере штата Нью-Йорк – место, оказаться в котором не пожелаешь даже злейшему врагу. Жесткая дисциплина, разлука с близкими, постоянные унижения – лишь малая часть того, с чем приходится сталкиваться юным заключенным. Ори Сперлинг, четырнадцатилетняя балерина, осужденная за преступление, которое не совершала, знает об этом не понаслышке. Но кому есть дело до ее жизни? Судьба обитателей «Авроры-Хиллз» незавидна. Но однажды все меняется: мистическим образом каждый август в тюрьме повторяется одна и та же картина – в камерах открываются замки, девочки получают свободу, а дальше… А дальше случается то, что еще долго будет мучить души людей, ставших свидетелями тех событий.
Реальность — это то, что мы ощущаем. И как мы ощущаем — такова для нас реальность.
Я был примерным студентом, хорошим парнем из благополучной московской семьи. Плыл по течению в надежде на счастливое будущее, пока в один миг все не перевернулось с ног на голову. На пути к счастью мне пришлось отказаться от привычных взглядов и забыть давно вбитые в голову правила. Ведь, как известно, настоящее чувство не может быть загнано в рамки. Но, начав жить не по общепринятым нормам, я понял, как судьба поступает с теми, кто позволил себе стать свободным. Моя история о Москве, о любви, об искусстве и немного обо всех нас.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.