Пикник у Висячей скалы - [50]

Прежде чем сесть за письма, она во второй раз за день достала из нижнего ящика бухгалтерскую книгу и внимательно её изучила. По текущим подсчётам выходило, что только девять из двадцати бывших учениц вероятно вернутся в колледж в новом семестре после Пасхи. Она ещё раз пробежала глазами список. Последней выписавшейся была Эдит Хортон, чья несносно глупая мать только сегодня написала о «других планах» для своей единственной дочери. Несколько месяцев назад эту новость приняли бы с радостью, легко взяв на место школьной дурочки кого-то другого. Без Эдит оставалось ещё девять других имён, включая Сару Вейбурн. Позади стола в шкафу стояла бутылка коньяка. Она отперла его и до половины наполнила стакан. Огненная нить напитка запустила механизм чёткой и ясной мысли. Она снова села за стол и сделала несколько заметок безличным каллиграфическим почерком, не говорившем ничего о характере и железной воле писавшей. Было почти три утра, когда она запечатала последний конверт и потащила уставшее тело наверх.

Следующий день обошелся без инцидентов. От констебля Бамфера пришла записка с почты, где он не мог сообщить ничего нового, но писал, что один человек с Рассел-стрит хочет с ней встретиться на следующей неделе, когда ей будет удобно. У него один или два вопроса относительно школьной дисциплины до дня пикника, которые по мнению некоторых родителей следует выяснить… Погода была спокойной и ясной, и мистер Уайтхед попросил долго откладываемый выходной, который провёл за чтением журнала о садоводстве, сняв ботинки. Том занялся своими обязанностями, оторвавшись от юбки Минни, а Сара Вейбурн, по особым указаниям Мадмуазель провела большую часть дня в постели. В остальном, всё шло как обычно.

Субботу по обыкновению посвящали мелким домашним делам и занятиям. Ученицы чинили одежду, писали домой (их письма строго осматривались директрисой при помощи спиртовой лампы), играли в крокет или в хорошую погоду в теннис, или бесцельно бродили по территории. Возле клумбы с георгинами Том через силу поддерживал беседу с мисс Бак, когда к входной двери подъехал экипаж мистера Хасси и освободил его. Багажа не было, — только жалко выглядевший молодой человек его возраста, с таким же жалко выглядевшим чемоданчиком, который попросил извозчика отъехать от окон и подождать. По его невзрачному виду Том сразу распознал в нём заносчивого братца мисс Ламли. Это был первый визит Рэджа Ламли к сестре за несколько месяцев. Почему, святые небеса, он решил сделать это именно сегодня? — думала директриса, глядя как он натягивает перчатки и отряхивает потёртое пальто, готовясь позвонить в дверь.

Миссис Эпплъярд, тайно гордившаяся своим умением отделаться от нежелательного посетителя за три минуты (при необходимости со всей обходительностью) — с первого рукопожатия распознала в Рэдже прилипчивого и упёртого гостя. Коротко говоря, такого же дурака и зануду, как и его сестра Дора. Однако, он уже здесь, или точнее его не очень чистая визитная карточка с рабочим адресом в посёлке Варрагул.

— Вы можете впустить мистера Ламли, Элис, и скажите ему что я очень занята.

Неприятно влажный, напыщенный и глуповатый Рэдж Ламли работал клерком в кампании «Джиппсленд» и имел «взгляды и мнения» по любому вопросу на свете, от женского образования до некомпетентности местной пожарной команды. Что на этот раз? — думала директриса, нетерпеливо барабаня пальцами по столу. Что вообще могло его привести из Варрагула без предупреждения?

— Доброе утро, мистер Ламли. Жаль, что вы не предупредили о своём приезде. Сегодня я очень занята и ваша сестра тоже. Вы можете положить шляпу на этот стул, если она вам мешает, и зонт тоже.

Рэдж, пролежавший без сна полночи, представляя, как он выставляет свой ультиматум с возвышающейся позиции власти, неохотно уселся на стул с зонтиком между колен.

— Я не собирался приезжать к вам сегодня, Мэм, пока вчера вечером не получил телеграмму от своей сестры Доры. Она меня очень расстроила.

— В самом деле? Могу я спросить, почему?

— Потому что она подтвердила моё мнение о том, что колледж Эпплъярд больше не подходит моей сестре для работы.

— Меня не интересует чисто личное мнение. У вас есть причины для такого необычного заявления?

— Да, есть. Целый ряд причин. По сути, — он пошарил руками в своих лоснящихся карманах, — у меня есть письмо, на случай если вы не в курсе. Мне прочесть?

— Спасибо, не стоит.

Она посмотрела на часы за его плечом.

— Скажите мне, что собирались сказать, как можно короче.

— Ну, во-первых, эти все истории о колледже в газетах. На мой взгляд, их слишком много с того… эм… несчастного случая на Висячей скале.

— Не припоминаю, чтобы вашу сестру когда-либо упоминали в прессе…? — с едкой миной заметила директриса.

— Что ж, возможно, не сестру… но вы знаете слухи. Сейчас ни одну газету не откроешь, чтобы не прочесть об этом деле. Я считаю, неправильно, что такая уважаемая молодая женщина как Дора хоть как-то связана с этим преступлением и всем прочим.

(Если бы молодое сердце Ламли можно было бы выставить на показ как поэту, на нём было бы выгравировано слово «