Пикассо и его женщины - [38]

Карлос Рохас констатирует:

«Семнадцатилетняя Мария-Тереза Вальтер, случайно столкнувшись в магазине “Галери Лафайетт” с Пикассо, имени которого до того дня никогда не слышала, узурпировала власть Ольги и родила художнику дочь Майю. <…> Однако это отнюдь не помешало тому, чтобы ее, в свою очередь, вытеснила Дора Маар».

И началась их весьма своеобразная жизнь втроем, которая продолжалась несколько лет: четверг и воскресенье Пикассо проводил с Марией-Терезой и дочерью, а все остальное время посвящал Доре.

Глава пятнадцатая Неразведенная, но и не жена

А что же Ольга?

Биограф Пикассо Роланд Пенроуз пишет:

«Растущее отчуждение между Пикассо и женой мучительно давало о себе знать. Существует много свидетельств того, что в период между 1932 и 1936 годом он стремился обрести полную свободу. Утверждалось, хотя и ошибочно, что на какое-то время он перестал писать картины вообще. Действительно, число полотен, созданных после 1933 года, уменьшилось, и это одно из доказательств переживаемого им в то время мучительного внутреннего кризиса. Но для Пикассо жизнь означала прежде всего работу, и, как обычно в периоды кризисов, его талант находил новые формы выражения».

Как известно, при разводе в людях часто проявляются все самые худшие качества. Более того, самый приличный человек порой начинает вести себя как последний негодяй, когда дело касается его бывшей супруги или супруга.

Ольга не могла больше выносить ни неприязни мужа, ни нескрываемого присутствия теперь уже двух соперниц. И вот, наконец-то, она подошла к мысли о том, что их свадьба с Пикассо была ошибкой, что они люди фатально разные, что их миры, каким-то чудом соприкоснувшиеся однажды, стремительно удаляются друг от друга. В результате после очередной особо тяжелой семейной сцены в июле 1935 года она вместе с сыном покинула их парижское жилье на улице Ла Боэси.

* * *

В одной из биографий Пикассо написано, что она «безропотно ускользнула, ушла в тень, не промолвив ни одного слова, раскрывающего настоящую тайну отношений с Пикассо, не оставив после себя ни скандальных обличающих записок, ни интервью для газет, ни нарочито оптимистичных восхвалений маэстро — ни-че-го! Ее письма — и те недоступны для прочтения и закрыты в архивах». Согласиться с таким утверждением трудно по нескольким причинам. Прежде всего, когда Пикассо начал требовать у нее развод, Ольга решительно ему отказала.

В тот день разговор как-то не клеился. В смысле настоящий разговор. Шел лишь обычный обмен любезностями, словно лицом к лицу сидели люди, которым особенно и нечего сказать друг другу. Потом Пикассо набрал воздуха и посмотрел Ольге прямо в глаза.

— Мне нужен развод.

Ее лицо осталось бесстрастным.

— Развод?

— Да. Я хочу развестись с тобой.

Что-то у нее внутри задрожало при этих словах, но она не показала вида и решительно ему отказала, заявив, что все еще его любит. Более того, она сказала, что будет бороться за свой брак с ним. Она должна это сделать, несмотря ни на что.

* * *

Если задуматься, то понять нежелание Ольги дать развод можно.

Во-первых, они были венчаны, и глубоко верующая мадам Пикассо считала: если Бог соединил, то не людям это и разъединять. В самом деле, когда люди венчаются, а потом разводятся — это очень большой грех. Ведь Церковь смотрит на брак как на школу любви, и если уж ты решился соединиться с человеком, то должен пройти эту школу, если уж получил благословение Божье, то нужно терпеть до конца.

Во-вторых, она боялась окончательного разрыва, «превращающего ее в пыль под ногами знаменитого художника». В самом деле, и многие женщины с этим согласятся, положение неразведенной жены довольно долго позволяет надеяться на примирение. Тем не менее отказ Ольги привел Пикассо в ярость.

— Но от нашего брака все равно ничего не осталось. Какой смысл за что-то бороться?

Ольга отвела взгляд в сторону, нервно сцепив руки на коленях:

— Между нами существуют прочная связь и твердые обязательства…

В воспоминаниях Франсуазы Жило по этому поводу читаем:

«Он хотел развода, так как их совместная жизнь стала невыносимой. Рассказывал, что Ольга вопила на него целыми днями. Она развода не хотела, поэтому переговоры о раздельном жительстве были долгими и сложными. К тому же, по условиям брака, их собственность являлась общей, это значило, что в случае развода он будет вынужден отдать Ольге половину картин, а ему этого никак не хотелось».

Она же пишет, что Ольга «тянула время, решая, как все устроить к собственной выгоде». Сомнительное утверждение. На самом деле, несмотря на одиночество и пустоту души, Ольга вынуждена была смириться со своим положением, но это не значило, что ей не было больно. К тому же, по французским законам, брак между двумя иностранцами мог быть расторгнут только по законам страны, подданным которой являлся муж. Но пока шли их споры, в Испании вспыхнула гражданская война, правительство было свергнуто, и к власти пришел генерал Франко. А при новом режиме испанским подданным, заключившим церковный брак, развод стал запрещен. Это, кстати, очень важное обстоятельство, и на него следовало бы обращать побольше внимания хулителям Ольги Хохловой, так как, на самом деле, это не она тянула время, оттягивая развод, а развода просто не могло быть в силу сложившихся обстоятельств.