Пикассо и его женщины - [40]

«Она тоже начинала как фотограф. Тогда ни у кого из нас еще не было собственной лаборатории, и мы нередко вместе проявляли пленки в одной и той же темной комнате на Монпарнасе, которую наш общий друг, американец, предоставил в наше распоряжение».

Она была родом из провинциального города Тура (родилась 22 ноября 1907 года), а ее настоящее имя было Генриетта Теодора Маркович. Она была единственной дочерью архитектора Иосипа Макровича, хорвата по национальности, учившегося в Вене и в 1896 году обосновавшегося в Париже, и француженки Жюли Вуазен, ярой католички из долины Луары. К моменту знакомства с Пикассо Дора Маар была вполне успешным коммерческим фотографом (она снимала портреты для рекламы) и художником.

В 1910 году ее семья уехала в Буэнос-Айрес, где Иосип Макрович получил несколько крупных заказов, в том числе на строительство здания посольства Австро-Венгрии. За эту работы, в частности, он награжден орденом от императора Франца Иосифа, но умудрился стать едва ли не единственным архитектором из Европы, который не обогатился в Аргентине.

В 1926 году семья вернулась в Париж, и Дора Маар (это творческий псевдоним, который она придумала для себя сама) поступила на курсы в Школу декоративного искусства и Школу фотографии. Параллельно с этим она начала посещать знаменитую частную Академию Жюлиана, из которой вышло немало прекрасных художников и скульпторов, в том числе и женщин, которым французское правительство в то время запрещало учиться в Школе изящных искусств (франц. — École des Beaux-Arts), так как основной метод обучение — рисование обнаженных моделей — считался неподобающим для представительниц слабого пола.

После этого она работала в Барселоне и в Лондоне, а теперь имела собственную фотографическую мастерскую в 14-м округе, на улице Кампань-Премьер. Дора была знакома почти со всеми известными фотографами и операторами того времени. С некоторыми из них она была «более чем знакома».

* * *

О ее первой встрече с Пикассо сохранилась красивая легенда. Во всяком случае, Пикассо сам потом рассказывал, что, когда он впервые увидел Дору в кафе «Две образины», на ней были черные перчатки с аппликациями в виде розовых цветочков. Она сняла их, взяла длинный остроконечный нож и стала тыкать им в стол между растопыренных пальцев. Наверное, она хотела проверить свою нервную систему… А может быть, ей надо было как-то шокировать окружающих… В любом случае время от времени она немного промахивалась, и когда перестала играть с ножом, ее рука была вся в крови. По словам Пикассо, именно это пробудило у него интерес к ней. Он был очарован и даже попросил ее подарить ему те самые перчатки, которые с тех пор хранились у него в застекленном шкафчике вместе с другими памятными сувенирами.

* * *

Дора Маар очень неплохо говорила на испанском, и это здорово облегчило ей первые контакты с Пикассо. Ей тогда было 29 лет, ему — 54 года.

Потом она стала приходить к нему в мастерскую на улице Великих Августинцев. Кстати, говорят, что это именно она нашла ему ее. Потом она поселилась в квартире за углом и стала все больше и больше предаваться живописи. Пикассо потом говорил: «Я могу твердо сказать, что после знакомства со мной жизнь Доры стала более содержательной. Более целеустремленной. Фотография ее не удовлетворяла. Она стала писать больше и добилась немалых успехов. Я вознес ее».

Наверное, он и в самом деле ее вознес, но лишь затем, чтобы потом уронить. Она, несомненно, стала делать успехи, и тут он начал от нее отдаляться. В конечном итоге она постепенно вообще забросила фотолабораторию. Жаль, ведь она была классным фотографом. Недаром же считается, что самый бесценный дар, который Дора Маар оставила после себя, и не кому-то, а истории — это многочисленные фотографии Пикассо.

Фотограф Брассай по этому поводу пишет:

«Иногда мы устраивали совместные выставки. Однако ее присутствие возле Пикассо ставило меня в щекотливое положение: у Доры было несравненно больше возможностей, чем у кого-либо другого, фотографировать художника и его произведения. И в самом начале их отношений она ревниво оберегала эту привилегию, которую не желала ни с кем делить: она всегда фотографировала Пикассо с удовольствием и не без таланта. Это она сфотографировала некоторые из его скульптур и помогала ему заниматься фотографией в темной комнате. Серия фотографий, которые сделала Дора на разных этапах работы над “Герникой”, остается, без сомнения, непревзойденным свидетельством творческого процесса. Чтобы не задевать Дору, чуть что разражавшуюся слезами, я старался не ступать на территорию, которую она считала своей».

Поясним, что Дора Маар не только с документальной точностью фиксировала процесс рождения некоторых картин Пикассо, она не только сделала множество его портретов, но и под ее влиянием он и сам начал создавать экспериментальные работы, совмещающие фотографию с гравюрой и живописью.

Когда Дора Маар оставила свою фотолабораторию, кое-что из оборудования — осветительные лампы, задники и тому подобное — в конце концов, появилось в мастерской Пикассо на улице Великих Августинцев. Черные шторы потом оказались очень кстати для затемнения во время войны, и он часто писал по ночам, направив свет ламп Доры на холст.