Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны - [148]
Оплотом новой высшей школы становились петроградские рабочие факультеты. Они готовили рабочую молодежь, направленную по путевкам профсоюзов и др. организаций, по общеобразовательной программе к поступлению в вуз. Первый рабфак в городе был открыт 8 декабря 1919 г. при Петроградском университете на Васильевском острове, а в январе 1920 г. открылось Смольнинское отделение рабфака. Число рабфаковцев непрерывно росло и к концу 1920 г. достигло более 860 человек. Осенью того же года открылся еще один рабфак при Политехническом институте[1209]. Именно здесь, на рабфаках, ковались кадры будущих специалистов, «воспитанных коммунистически». Не новой советской интеллигенции, как их стали именовать позднее, ибо новому индустриализирующемуся обществу не нужна была рыхлая, рефлектирующая «интеллигенция литературы». Оно нуждалось в преданных специалистах, может быть, и пишущих с грамматическими ошибками, но зато освоивших физику, химию и сопромат; пусть не слишком разбирающихся в литературе и истории страны, но зато умеющих цитировать материал по истории партии, диамату и политэкономии. Руководство Наркомпроса подчеркивало, что рабфаки есть органическая часть вузов и в то же время являются по отношению к ним «силой внешней, вышедшей из революционного переворота», представляющей «фундамент новой социалистической высшей школы»[1210].
Монополия слова и мысли
«Печать и торговля произведениями печати свободны. Применение к ним административных взысканий не применяется», – так гласил первый революционный закон о печати, принятый Временным правительством 27 апреля 1917 г.[1211]
Приход к власти большевиков означал не только возврат к временам цензуры, но и ужесточение ее, а затем и полный запрет как оппозиционной, так и всей прочей небольшевистской печати. Подавление свободы слова было естественным следствием веры большевиков в исключительность своей миссии и нетерпимого отношения к чужому мнению. Эмма Голдман писала, что однажды стала свидетелем того, как в 1920 г. на заседании Петроградского Совета попросил слова меньшевик. Зал тут же взорвался оскорбительными выкриками и шумом, не дав и слова сказать оратору. Когда Голдман заговорила об этом с членом Исполкома Петросовета С.С. Зориным, он усмехнулся: «Свобода слова – это буржуазный предрассудок, в революционный период свободы слова не должно быть». Эти слова эхом повторяли высказывания В.И. Ленина, с которым Э. Голдман встретилась чуть позже[1212].
Характерно, как быстро поменялись установки Ленина по этому вопросу после захвата власти. Сразу после вооруженного переворота в Петрограде, утром 28 октября 1917 г., он спросил Ф.Ф. Раскольникова: «Какие меры вы приняли бы по отношению к буржуазной печати?» Застигнутый врасплох Раскольников стал отвечать в духе одной из последних статей Ленина: необходимо, мол, подсчитать запасы бумаги и затем распределить ее между газетами разных направлений пропорционально количеству их сторонников, но по выражению лица собеседника понял, что говорит не то. «Тогда я не учел, – заметил позднее Раскольников, – что это была мера, предлагавшаяся во время режима Керенского и теперь, после революции, уже устаревшая»[1213].
25 октября 1917 г. красногвардейцы заняли в Петрограде типографии газет «Русская воля» и «Биржевые ведомости». В ночь на 26 октября большевики закрыли газету «Наше общее дело», ее редактор В.Л. Бурцев был посажен в Петропавловскую крепость. Утром 26 октября перестали выходить газеты «Новое время» и «Вечернее время», издаваемые Б.А. Сувориным, газета кадетов «Речь» и меньшевистская газета «День»[1214]. 27 декабря Совнарком принял декрет о печати, который предусматривал запрет на выход изданий, оппозиционных новому режиму. Подлежали закрытию газеты, «призывающие к открытому сопротивлению или неповиновению» правительству, «сеющие смуту путем явно клеветнического извращения фактов» и «призывающие к деяниям явно преступного, т. е. уголовно наказуемого характера»[1215]. Средством экономического давления на печать должен был стать опубликованный 8 ноября декрет СНК о государственной монополии на объявления, лишивший газеты одного из источников финансовых средств[1216]. Оценку соответствия газетных материалов всем перечисленным видам преступлений и решение вопроса о закрытии газет и наказании их редакторов взял на себя Революционный трибунал по делам печати, сформированный в Петрограде 17 января 1918 г. по инициативе М.М. Володарского, который постоянно выступал на его заседаниях в качестве государственного обвинителя, требуя закрытия очередного издания или изданий.
С 11 марта 1918 г. Володарский возглавил Комиссариат агитации и печати Петроградской трудовой коммуны, преобразованный в апреле того же года в одноименный комиссариат Союза коммун Северной области. Он координировал всю деятельность по борьбе с оппозиционной прессой. Первое время, наряду с репрессиями, в отношении «лживой буржуазной печати» проявлялась определенная гибкость и даже известный «либерализм», который был продиктован некоторыми колебаниями в оценке декрета о печати в рядах самих большевиков и левых эсеров.
