Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны - [142]
К началу 1918 г. в Петрограде имелось два с небольшим десятка детских садов, принадлежавших частным организациям. Некоторые из них носили экспериментальный характер. К осени того же года они все были национализированы. Одновременно быстро расширялась сеть государственных садов. За 1918 г. количество дошкольных учреждений в городе увеличилось в три раза, а к концу 1920 г. в Петрограде имелось 130 детских садов и очагов, которые посещали 5,5 тыс. детей, и 71 детский дом для дошкольников с почти пятью тысячами воспитанников[1153]. Но и это количество не удовлетворяло потребностей населения, так как из-за тяжелых жизненных условий все большее количество женщин-матерей вынуждено было идти работать, а в городе в середине 1919 г. имелось до 70 тыс. детей дошкольного возраста[1154]. Развитию сети государственных детских садов препятствовали материальные трудности и недостаток подготовленных воспитателей, из-за чего резко снизился уровень воспитательной работы. Осенью 1919 г. более половины всех воспитателей петроградских детских садов не обладали никакой специальной подготовкой, примерно шестая часть не имела даже среднего образования, и пятая часть окончила лишь краткосрочные курсы[1155].
Важнейшим звеном коммунистического воспитания большевики считали школу. А.В. Луначарский называл школу «политическим учреждением, которое устанавливает государство в своих целях»[1156]. Новая школьная система изначально строилась таким образом, чтобы, по словам В.И. Ленина, «все дело воспитания, образования и учения современной молодежи было воспитанием в ней коммунистической морали»[1157].
Главной, хотя и наиболее неподатливой, сферой воспитания была средняя школа. Объектом воспитания стали не только учащиеся, но и учителя, как основной активный элемент школьного образования. Большинство учителей города входили в Петроградский учительский союз (ПУС). Это была наиболее сильная из местных организаций Всероссийского учительского союза (ВУС), самой крупной и влиятельной профессиональной учительской организации России. К январю 1918 г. в ПУС состояло около 5 тыс. членов[1158]. Большевиков среди учителей насчитывались единицы. Нарком просвещения А.В. Луначарский позднее говорил: «Количество педагогов… в среде нашей партии было крайне ничтожно. Все учительство, беря в скобки некоторых людей, от самого знаменитого профессора до последнего сельского учителя встретило нас с наглой враждебностью и с равнодушием, окрашенным несомненной враждебностью»[1159]. Политический протест против новой власти вылился в конце 1917 г. в общегородскую школьную забастовку под руководством организаций ВУС. Забастовку поддержали родительские комитеты и Союз учащихся. Однако забастовка в Петрограде не была такой единодушной, как в Москве. Часть преподавателей школ пребывала в сомнении: допустима ли вообще забастовка в школе, не нанесет ли она вред воспитанию детей. Большинство учительства придерживалось мнения, что школа должна быть аполитична.
Для противодействия учительской оппозиции Наркомпрос создал альтернативную организацию – Союз учителей-интернационалистов (СУИН), куда вошли три десятка человек, представлявших различные леворадикальные политические течения: большевиков, левых эсеров, анархистов, эсеров-максималистов и т. п. Большинство учителей бойкотировало СУИН как официозную организацию. Действительно, почти все члены нового союза были служащими Наркомпроса, некоторые занимали руководящие должности. В отличие от провинциальных городов, в Петрограде СУИН так и остался малочисленной организацией, не пользующейся никаким влиянием и раздираемой межпартийными противоречиями.
К весне 1918 г. многие учительские объединения, трезво оценив политическую обстановку, «признавая новую власть как факт установившийся», по словам резолюции одного из союзов, пришли к выводу, что необходимо пойти на контакт с Наркомпросом. На совещании делегатов учительских организаций Северной области в мае 1918 г. отмечалось: «В последнее время отношения между учительством и властью… начинают принимать более миролюбивый характер»[1160]. Деловое сотрудничество с Наркомпросом воспринималось как неизбежность.
Приступив в начале января 1918 г. к занятиям после забастовки, учителя потребовали, чтобы все бастовавшие и руководители стачки не подверглись бы преследованиям, на что Наркомпрос вынужден был согласиться. «Уволить их мы не можем, – говорил А.В. Луначарский в марте 1918 г. на заседании Петросовета. – Ввиду создавшегося положения, мы решили объявить декрет о выборности учительского персонала… Таким образом будет удален всякий хлам…»[1161] Под декретом подразумевалось постановление Государственной комиссии по просвещению от 27 февраля 1918 г. о выборности всех педагогических должностей. Выборы поручалось провести местным советам по личным заявлениям учителей, при этом учительские организации игнорировались. Наличие диплома для претендента было необязательно, зато требовались рекомендации политических партий или других организаций, изложение своих общественно-политических взглядов и т. п.
