Пьесы: Оглянись во гневе. Комедиант. Лютер - [42]

Билли. Пари держу, он был ирландец.

Арчи. Именно это я и сказал. Слушать надо.

Феба. А я думала, Фрэнк споет.

Арчи. Если ему подавали тарелку плохой картошки, он говорил: «Что за тори приготовил эту гнусную — непечатное — непечатное — вонючую картошку?».

Фрэнк. Это ты уже рассказывал.

Арчи. Еще немного, и я тебя вздую.

Фрэнк. Это я тебя вздую. Хоть бы интересная была история. Арчи. Ты сначала научись хорошо рассказывать истории, а потом говори.

Фрэнк. Для твоих историй надо самому быть с бородой. Арчи. Давай-ка спой что-нибудь.

Фрэнк. Ладно. Я для Джин спою, она меня еще не слышала. Спою дедушкину. Настоящую, британскую…

Билли. Что? Какую?

Фрэнк. И очень религиозную.

Билли. Что за песню он споет?

Фрэнк. Пусть каждый в ней найдет что-нибудь для себя. (Поет и танцует.)

 Кончив славить королеву,

«Правь, Британия» допев,

Кончив буров крыть последними словами,

Не скупитесь на монету за унылый мой напев —

Ибо долг меня зовет расстаться с вами. —

Джентльмен, одетый в хаки, бодро мне подал пример.

Слаб душой он или нищ — не в этом дело.

Для него на все готов я — он британский офицер,

Что на родине он бросил — бросил смело,

Прачки сын иль лорда наследник славы звонкой…

Есть приказ — к нам будет сорок тысяч сабель и штыков.

Каждый тянет лямку для страны…

А кому гулять с девчонкой?

Так платите же, платите,

Шапку по кругу пустите,

Киньте, киньте мне туда медяков[20].

Билли. Шапку по кругу пустите, киньте, киньте мне туда медяков.

Арчи. Неплохо для непрофессионала.

Билли. В последний раз я ее пел в пивном зале где-то в Йоркшире. Там к пинте пива давали полную тарелку йоркширского пудинга, ешь не хочу. И все за два пенса.

Арчи. Да брось ты, папа. Не было такого, с памятью у тебя никуда.

Билли. Я тебе говорю — тарелку йоркширского пудинга…

Арчи. Что годы-то делают…

Билли. Ешь не хочу.

Арчи. Ум за разум заходит. Я бы на твоем месте тихо сидел. Билли. А я и сижу.

Арчи. Стареешь, сдаешь.

Феба. Арчи, не дразни его.

Билли. Это я-то сдаю? Еще покрепче тебя буду. (Замечает, что все улыбаются.) Здоровьем бог не обидел. Думаете, я ничего не вижу. А ну-ка, налей мне!

Фрэнк.

Если нет тебя со мною, я такой несчастный.

Если нет тебя со мною, жизнь моя напрасна…

Арчи. Может, помолчишь минутку? Дай вспомнить. Ага! Так-так. Ах, любимая моя наверху в клозете, любимая моя смотрит на меня.

Феба. Не надо, Арчи, Зачем ты так поешь? (К Джин и Фрэнку.) Он всегда пел эту песню. Она ему больше всех нравилась.

Джин. Спой сама.

Феба. Я? Да я не умею. И слов-то, наверно, не помню.

Фрэнк. Попробуй, почему не попробовать?

Феба(к Арчи). Может правда?

Он коротко кивает.

Ну ладно. (Поет.)

Мой любимый наверху на галерке.

Любимый мой смотрит на меня.

Где же он?

Вот где он,

Мне кричат, что он влюблен.

Счастлив, как воробышек

На моем окне.

Джин. Спасибо, Феба. Спасибо.

Феба. Ужасно, наверно.

Билли. Ну, я иду спать.

Феба. Уже?

Билли(идет в свою комнату). Да, я ведь только хотел выпить за здоровье нашего Мика. Лягу, пока не прибежали эти идиоты поляки. Спокойной ночи.

Все желают ему спокойной ночи.

Феба. Пожалуй, и я пойду через минуту. Устала. На работу завтра не пойду. Да и вряд ли они ждут меня завтра.

Джин. Конечно, не ждут.

Феба. Все равно не засну, так волнуюсь. (К Джин.) Я показывала тебе письмо от Клер?

Джин. Кто это — Клер?

Арчи(Фебе). Милая, я иду спать.

Феба. Сейчас. Я хочу прочитать письмо от Клер. Клер — моя племянница, та, что в Торонто живет. Лучше я сама прочту, у нее почерк трудный. Она дочь моего брата Джона. Они сейчас все там, и Джон тоже, Они ресторан открыли четыре года назад, с пятисот долларов начинали. А это их дочка. (Показывает фотографию.) Сейчас-то у них большой отель в Торонто, собираются открывать другой.

Арчи(к Джин). Заинтересованность на себя напускать не обязательно. (Фебе.) Что ты ей мозги пудришь насчет Канады?

Феба. Не видишь, ей интересно! Правда ты хочешь послушать?

Арчи. Лучше пусть Фрэнк еще споет.

Феба. Я просто хочу поговорить с девочкой. Один отель они открыли в Торонто, а другой хотят открыть в Оттаве. Мой брат Джон управляет отелем в Торонто, и они хотят, чтобы мы приехали и Арчи стал управляющим в Оттаве.

Арчи. Что я в отелях смыслю? Я жил только в меблирашках.

Феба. Стоит мне заикнуться об этом, как он на дыбы.

Арчи. Ради бога, хватит говорить, что я становлюсь на дыбы, стоит тебе заикнуться. Вот ты сейчас заикнулась — встал я на дыбы?! Просто это дурацкая идея.

Джин. Когда они написали?

Феба. Недели две назад. И еще она пишет, что совсем не обязательно тут же решать, можно и повременить.

Джин. А мальчики?

Феба. Они тоже могут приехать, если захотят. Не знаю, как Мик, но Фрэнк не против, правда, Фрэнк?

Джин. Что скажешь, Фрэнк?

Фрэнк. Ты только оглянись вокруг. Ну есть хоть одна причина, чтобы оставаться в Европе, да еще в самом ее затхлом углу? И нечего себя обманывать, будто здесь еще можно что-то сделать или испробовать. Никому это не нужно. И ничего у тебя не выйдет… Да и кто ты здесь? Полный нуль. Сама ты никто, денег у тебя нет, и ты к тому же молодая. И так до конца жизни: никем ты не станешь, денег не накопишь, постареешь только. Пока не поздно, подумай о себе, Джинни. Никому другому до тебя не будет дела. Всем на тебя в высшей степени наплевать, потому что никто уже ни во что не верит, Конечно, тебя будут уверять в обратном, будут забирать по паре шиллингов из недельного жалованья и лепить марки в профсоюзном билете. Только не верь им, потому что на этом их забота кончается. Они ведь такие занятые: им бы забиться в середку, они вокруг и не смотрят.