Песня Рахеро и другие баллады - [17]

Из Ту-ма-тахи людоеду ещё он должен отомстить;

Он говорит, что отпадёт всё, что лишнее сейчас на нём,

Он просит, чтоб не убивали, тебя зовёт своим отцом…»

«Мы убивать его не станем, знать, неугодно то богам,

В Пофату-ваа[126] я пещеру его снесу, оставлю там». –

Сказал так принц Ауа-тоа. И сделал так, как он сказал:

Там средь камней дитя оставил, чтобы никто о нём не знал.

III. Явление Хоно-уры

Хоть он людей совсем не видел, ни слов, ни ласки не встречал,

С себя всё лишнее отбросив, он вырос, огроменным стал.

А между тем его два брата обычными детьми родились:

Таи-ити и Таи-нану[127] в семье родителей растились.

И как-то раз пошёл Тауту, чтобы леса те посетить,

Он друг был короля Таихиа, хотел рангоут раздобыть[128].

Дух Веро-хути-и-те-раи тут Хоно-уру пробудил,

К нему с небес опять спустившись, ему все вести сообщил:

«О, Мауи[129]! Ты просыпайся! Встречать Тауту поднимись.

Он короля друг, это значит, – твои свершенья начались».

И великан тут приподнялся, Тауту здравия желал,

Спросил, куда тот направлялся, и в путь удачи пожелал.

Тауту, к королю вернувшись, ему всё сразу излагал:

«Там великан – в пол-Фатутиры[130], долину он собой занял.

Он говорит, что внук твой первый. Ему лишь только захотеть,

Он всё Таити враз захватит и станет королём сидеть».

Король ответил: «Прикажите, чтобы он на ноги поднялся,

Чтоб мы увидели отсюда, так ли велик он, как казался».

К Ауа-тоа шёл посланник и королевский нёс приказ:

«Король Таихиа велел, чтоб ты исполнил тот же час:

И сделал так, чтоб сын твой первый, тот о котором он не знал,

Что там лежит в конце долины, на ноги в рост свой полный встал».

Два младших брата великана пошли с посланником искать

И, Хоно-уру обнаружив, команду передали встать.

И Хоно-ура им ответил: «Перед Тауту встать не мог,

Ведь нету у меня повязки, чтобы прикрыть начала ног».

И братья принесли повязку (едва таща, так тяжела):

«Вот тебе пояс, одевайся, то наша мать тебе ткала».

И ещё раз они сходили, чтоб принести ему поесть[131].

Сказали: «Хоно-ура, кушай, чтоб были силы встать и сесть».

И он своим ответил братьям: «Давайте все еду делить».

На пять частей всё разделили: одна – для духа, стало быть;

А остальное сами съели. Однако сумерки спускались,

И Хоно-ура отослал всех, сказав, чтоб те не сомневались.

Посланник с братьями вернулись домой, чтоб переночевать,

А Хоно-ура приподнялся, чтобы повязку повязать.

И, повязав, спросил у духа: «Что делать нам теперь? Скажи».

И тогда дух ему ответил: «Вставай, свой рост всем покажи!»

И великан поднялся с песней до половины гор высот[132],

И, замерев, спросил у духа: «Такой мой рост теперь сойдёт?»

«Нет-нет! – так дух ему ответил, лишь протестуя горячо: –

Чтоб все в Таити поклонялись, ты должен подрасти ещё».

И он тогда, ещё подросши, Тахуа-рева[133] выше стал,

На земли племени взирая, он громогласно напевал:

О, мой простор, что подо мною

Светилом гретая земля,

Могу обняться я с горою,

У Солнца голова моя,

То королевство, где страдал я,

Где без одежды пребывал,

Где зверем выл ещё недавно

И где в безвестье горевал…

Достигнув неба головой, он ждал, чтоб солнце появилось,

И вот рассвет опять пришёл, и все в Таити восхитились.

Все говорили: «Поглядите! Какой тот человек большой,

И как ни высилось бы солнце, он ещё выше головой».

«Тауту, что теперь мне делать?» – с небес герой наш вопрошал.

«Вернись в долину Фатутиры и ешь платаны[134]», – тот сказал.

К подножию Тахуа-рева стал Хоно-ура уменьшаться,

К себе в пещеру он забрался и лёг там, чтобы отсыпаться.

IV. Еда и сон Хоно-уры

Король Таихиа пир устроил и Хоно-уру пригласил,

Пришёл на праздник Хоно-ура и королю свой лик явил,

И Хоно-ура сел и речку фигурой мощной перекрыл,

И всю еду он того пира руками в речку погрузил,

Он рот открыл, аж прям до неба, и осушил реки поток:

Всю пищу, рыбу, даже камни вобрал в себя в один глоток.

И так наевшись до отвала, он королю поклон отдал

И, где гора его стояла, в свою долину пошагал.

Вот дней прошло совсем немного. Из Таутиры весь народ

Решил сходить лесной дорогой, смотреть, где великан живёт.

Пришли, глядят: во всю долину там Хоно-уры дом стоит,

Он возвышался выше леса. И Хоно-ура там сидит.

И люди, на гору взобравшись, тут великана стали звать:

«Будь добрым, Па-раи-мамау[135], и печь нам разожги!» – кричать.

И Хоно-ура, крик услышав, сказал: «Кого они зовут?

Какой-то Па-раи-мамау? Таких не видел сроду тут,

Я – Мауи с лица и сзади, я – Мауи средь духов ночи,

Меня назвали Хоно-ура – горы воитель, сильный очень».

Но люди всё не унимались: «О, Па-раи-мамау! Печь!»

И Хоно-ура догадался: «Видать, меня зовут разжечь».

И он одним руки движеньем яму огромную отрыл,

И камни на дно ямы бросил, дровами сверху завалил,

Он трением поджог дрова те, и стала печка полыхать,

А когда камни раскалились, он стал народ свой призывать:

«Идите, жарьте все платаны и древа хлебного плоды,

На Мауи горячей печке, что не жалел для вас труды».

И люди все с горы спустились, и дружно все еду пекли[136].

Там были и его два брата, зажарив, – королю снесли.

И, когда жар стал уменьшаться, принц печь накрыл и прикопал,

И пока всё внутри печётся, сев рядом, дожидаться стал.

И, когда всё было готово, сказали люди: «Печь открой!»