Песня Рахеро и другие баллады - [13]

<6> «Страх ночи» – полинезийский страх привидений и темноты уже упоминался. Их жизнь окружена мертвецами.

<7> «Тихий хоровод душ» – как мне пояснили, так местные объясняют звук от слабого ветра над головой неощутимого внизу.

<8> «Один из них уж сник» – без сомнения, вся эта сцена не является достоверным фактом. Жертвы приносились непублично и заранее. И на самом деле я далёк от провозглашения уверенности в высокой степени точности этой баллады. Даже во времена голода, вполне вероятно, что жизнь на Маркизах проходила гораздо более весело, чем это представлено. Но меланхолия бытия отразилась на разуме писателя.

Тикондерога: легенда западных гор [52]

Вот сказ про человека,

Что ночью слышал слово

Среди холмов из вереска

В те дни вражды суровой.

Куда ни шёл скиталец,

В какой ни плыл конец,

То имя чужестранное

Ему шептал мертвец.

Во сне являясь песней,

В явь – гулом головы,

Зовут: «Тикондерога» –

Уста, что уж мертвы.

I. Произнесение имени

На берегах Аппина[53]

В тумане, что с морей,

Сошлись Стюарт и Кэмерон[54] –

Один другого злей.

И кровь стучала в уши,

Горела по щекам,

И дул туман с залива,

И Кэмерон там пал.

«Что ж я наделал с другом,

С собой что сделал я,

Лежит он, остывая,

А как спасти себя?

Везде теперь опасность,

Кругом – в лицо и спину,

Месть поджидает в пустоши,

В Маморе[55] и в Аппине,

На всех паромах ненависть,

И смерть – на каждом броде,

Клан Кэмеронов взнёс клинок,

И свой курок он взводит».

Но он был изворотлив,

Расчетливым он был,

В Аппине и в Маморе

Хитрей никто не жил.

Он посмотрел на мертвеца,

Глоток тумана съел

И улыбнулся вдруг лицом, –

План в голове созрел.

И он понёсся через лес,

Где мшисты валуны,

Как все соклановцы бегут,

Неся свой крест войны.

И сердце билось часто,

И волос лип к лицу,

И Стюарт мрачный постучал

В дом брата мертвецу.

Восток был белым от луны,

А запад красным стал,

Когда открылась дверь, и в ней

Брат мертвеца стоял.

«Прикончил человека я,

От смерти сам спасаясь,

Моя душа в твоих руках, –

Сказал он, задыхаясь. –

Я отдаюсь твоей руке,

Что честна и крепка,

Так будь щитом мне и бронёй

От пули и клинка».

Ответил Кэмерон ему

И руку протянул:

«В Шотландии не будет тех,

Кого я обманул.

И ты, – кого бы ни убил,

Родню любого клана,

Своим мечом, этой горой <1>

Тебе защитой стану.

К твоим услугам мой камин,

Гостиная и дом,

Я защищу тебя от всех,

И честь – порука в том».

В лесу залаяла лиса,

И полночь уж упала,

Когда во всех домах страна

Под пледами лежала.

В постели был и Кэмерон,

Но только он не спал,

Когда из мира мертвецов

Брат перед ним предстал.

«Вся кровь моя на вереске,

А кости на холмах,

И веселятся вОроны,

Птенцы терзают прах.

Вся кровь моя ушла в песок,

Душа во тьме разлита,

А тот, что жизнь мою сгубил,

Спит под твоей защитой».

«Скорблю о твоей смерти, брат,

Но хоть весь клан бы пал,

Руки своей не взять назад,

Что с обещаньем дал».

«Что ж нашему сказать отцу,

Что в месте том живёт?

Что нашей матери сказать,

Что там уж меня ждёт?

Что Кэмеронам всем сказать,

Умершим за века?

Где твоё слово, что для них,

И где для них рука?»

«Но то – не долг, и то – не страх,

Неужто ты не знал:

Нельзя забрать назад руки

И слова, что ты дал».

И трижды лаяла лиса

У логова средь ночи,

Весь мир давно уж дома спал,

Прикрывши пледом очи,

И трижды Кэмерон живой,

Что ночь в кровати бдел,

Встречал из ночи мертвеца,

Что приходить посмел,

Взывая к мести подлецу,

Что жизнь прервал тому,

И трижды Кэмерон живой

Отказывал ему.

«Брат, виделись мы трижды,

Не свидимся теперь,

Пока не встретишь злых отцов

Вдали родных земель.

С тобой я трижды говорил,

Пока не спел петух,

Сейчас уйду я навсегда,

Сказав лишь слово вслух.

Во сне пускай тебе поёт

И в явь гудит, как рогом,

Предупрежденье мертвецов

Зовут Тикондерога».

И вот, когда ночь кончилась,

И страх людской пропал,

Храня то слово в голове,

В даль Кэмерон ступал.

«Имён мне много ведомо,

Но это не слыхал.

Где бы найти мне умника,

Чтоб всё растолковал?»

И многих он расспрашивал

Графьёв и бедняков,

И пастухов на склонах гор,

И в море рыбаков.

Так он ходил без устали,

Старинных книг читал,

На валунах средь пустошей

Все руны разбирал.

И много он имён слыхал,

Того ж, что звАло страх,

Никто и никогда не знал,

Лишь звон в его ушах.

Прозванья кланов и людей,

Малейших вод в горах,

Именованья древ, и трав,

И рифов в островах,

Названья гор или равнин,

Болот или низин,

Но не было в Шотландии

Того, что звать таким.

II. В поисках имени

Случилась речь на юге,

Там мудрый заседал

При парике лорд Лондона. <2>

Все кланы он призвал,

И всадники с приказом

Скакали по горам,

К Аппина и Мамора

Скалистым берегам.

Приказано собрать всех

Из зАмков и кустов,

Сыграть в игру героев,

Одев тартан[56] отцов.

И вниз – с водой долины,

И вверх – с ветрами гор,

Как встарь, по землям горцев

Горланил звонко горн,

Опять на горном солнце

Клинков сверкала сталь,

И мОлодцы в тартанах

Сражаться шли, как встарь.

«К чему мне хорониться

От жизни роковой,

Когда весь клан мой с криком

Бежит рубиться в бой?

Я на пирах невесел,

Я мучаюсь во сне,

Из-за чудного слова,

Что прорицаньем мне.

Оно поёт во сне мне,

И в явь гудит мне рогом,

Абракадабру мёртвых

Зовут Тикондерога.

Мне следует с бойцами

Отсюда маршем топать,

Пусть труб призывы к битве

Его во мне утопят!»

Где реет стяг Георга[57],

Везде и пледы[58] рядом:

Меч обнажив в Германии,