Песни славянских народов - [8]

Целый день носились до полудня,

Ажно пена-пот прошиб турчина,

Белая как снег бегала пена,

А у бана белая да с кровью;

Окровавил он свою рубашку –

Окровавил золотые латы;

Тяжко-тяжко стало Страхннь-бану,

Он взглянул на любу и воскликнул:

«Бог убей тебя, змея не люба!

И какого там рожна ты смотришь!

Подняла бы ты обломок сабли

И ударила б меня, иль турка,

И ударила б кого не жалко!»

Но турчин Алия к ней взмолился:

«Ах душа, Страхиныина ты люба!

Не моги, смотри, меня ударить,

Не моги меня – ударь Страхинью!

Уж не быть тебе его женою,

И тебя он больше не полюбит,

А корит и днем и ночью станет,

Что спала ты под шатром со мною,

Мне же будешь ты мила во-веки,

Мы уедем в Едренет с тобою,

Дам тебе я пятьдесят невольниц,

Чтоб тебя за рукава держали

И кормили сахаром да мёдом;

Золотом тебя всеё осыплю,

С головы до муравы зеленой:

Ну, ударь, душа, Страхинью бана!»

Женщину легко подбить на злое:

Подбежала люба Страхинь-бана,

Сабельный обломок ухватила,

Обернула толковым убрусом,

Чтобы руку белу не поранить,

Не хотела турка Влах-Алию,

А накинулась, змея, на мужа,

Господина своего Страхинью

И ударила его осколком

Прямо в лоб, по золотой челенке[8]

И по белому его кауку,

И челенку светлую рассекла,

И каук ему рассекла белый,

Кров пробилась алою струёю,

Стала очи заливать Страхинье.

Видит бан погибель неминучу,

Но подумал он и догадался,

Вспомнил он лихого Карамана,

Что привычен был ко всякой травле,

Да как крикнет богатырским горлом:

Верный пес на крик его примчался,

Ухватил изменницу за горло,

А ведь женщины куда пугливы:

Бросила она обломов сабли,

Взвизгнула и за уши схватила,

За уши схватила Карамана

И скатилась кубарем в долину;

А турчину стало жалко любы.

Он глядит во след, что будет с нею;

Тут Страхинья в нору догадался,

Молодецкое взыграло сердце,

Изловчился, наскочил на турка

И ударил басурмана об земь.

Страхинь-бан оружия не ищет:

Он насел на турка Влах-Алию,

И заел его до смерти зубом.

А потом вскочил на легки ноги,

Начал звать и кликать Карамана,

Чтобы любу не загрыз до смерти.

Но она долиною пустилась –

Убежать, змея, хотела к туркам;

Только не дал сильный бан Страхинья:

Ухватил ее за праву руку,

Привязал ее к коню лихому

Сел, а любу за собою бросил

И помчался по Косову полю,

Так и эдак, боком-стороною,

Чтобы туркам лютым не попасться;

И приехал в белый град Крушевец,

К старому, седому Юг-Богдану,

Увидал опять шурьёв любезных,

Обнялся, расцаловался с ними

И спросил, здорово ль им живется?

Как увидел Юг-Богдан могучий,

Что у зятя лоб рассечен саблей,

По лицу он пролил горьки слёзы,

Горьки слёзы пролил и промолвил:

«Славно же мы гостя угостили!

Весела тебе пирушка наша.

Видно есть юна́ки и у турок,

Что такого сокола подбили,

Сокола такого Страхинь-бана!»

И шурья, взглянувши, всполошились.

Но Страхинья так им отвечает:

«Не кори себя и не пугайся,

Милый тесть мой, Юг-Богдан могучий!

Не тревожьтесь, братья, понапрасну:

Не случилось молодца у турок,

Чтобы мог со мною потягаться,

Чтоб подшиб меня, или поранил;

А сказать ли, кто меня поранил?

Как сражался я с лихим турчином,

Ранила меня подруга-люба,

Дочь твоя родная; не хотела

Тронуть турка, а пошла на мужа,

Против своего вооружилась!»

Вспыхнул Юг и загорелся гневом,

Кликнул он своих детей могучих:

«Подавайте сабли, ятаганы!

На куски ее изрежьте, суку!»

На сестру накинулися братья,

Только не дал им ее Страхинья,

И сказал шурьям такое слово:

«Что вы, братья, на кого вы, братья,

На кого вы, братья, зашумели?

На кого кинжалы потянули?

Коли вы уж молодцы такие,

Где же были, братья, ваши сабли,

Ваши сабли, вострые кинжалы,

Как я ездил на Косово поле,

Погибал у окаянных турок?

Кто из вас меня в ту пору вспомнил?

Не могите ж мне жену обидеть!

Я без вас расправился бы с нею,

Да пришлось со всеми б расправляться,

Не с кем было б мне и чарки выпить:

Так уж любе я вину прощаю.»

Вот каков, брат, был у нас Страхиньич,

И другого не было такого!

Царь Лазарь и царица Милица

Как за ужином сидит царь Лазарь[9],

С ним сидят царица Милица.

Говорит царица Милица:

«Ты послушай, государь мой Лазарь,

Золотая сербская корова!

Ты уходишь завтра на Косово,

Воевод и слуг берёшь с собою,

Никого ты здесь не оставляешь,

Кто бы мог к тебе с письмом отъехать

На Косово и назад вернуться.

Ты уводишь моих девять братьев,

Девять братьев, Юговичей храбрых;

Хоть единого из них оставь мне,

Чтоб сестре он был в беде защитой!»

Ей на это Лазарь отвечает:

«Государыня моя, Милица!

Ты скажи, кого ж тебе оставить?»

– «Ты оставь мне Юговича Бошка!»

Отвечает ей на это Лазарь:

«Государыня моя, Милица!

Завтра утром, как взойдет день белый,

День взойдет и солнце просияет

И врата отворятся градские,

Ты ступай и стань под воротами.

Как пойдет рядами наше войско:

Перед ними будет Югов Бошко,

Понесет он знамя войсковое;

От меня скажи ему ты милость,

Царское мое благословенье,

Чтоб отдал, кому захочет, знамя

И с тобою в тереме остался!»

Как назавтра утро засияло,

Отперли ворота городские,

Выходила госпожа царица

И в воротах самых становилась.

Вот идет дружина за дружиной,

Борзы кони под оружьем бранным;

Перед ними был Югович Бошко

На коне червонном, весь во злате,

И покрыт он знаменем Христовым –

До коня покрылся до лихого;

А на знамени насажен яблок,

Золотым крестом приосененный,

А с креста висят златые клети –