Песни славянских народов - [6]

Но нигде найти его не может.

Бан спустился на́ реку Ситницу

И увидел у реки у самой

На песке стоит шатер зеленый,

Широко́ раскинулся над полем;

На шатре позолочённый яблок,

Что сияет и горит как солнце;

Пред шатром копье воткнуто в землю,

Ворон конь к тому копью привязан,

У коня мешок с овсом под мордой,

Конь стоит и в землю бьёт копытом.

Как увидел Банович шатер тот,

Он умом и разумом раскинул:

Уж не это ли шатер Алии?

Подскакал, копьём в него ударил

И откинул полу, чтобы глянуть,

Что такое под шатром творится.

Не было там сильного Алии,

А сидел какой-то пьяный дервиш,

Борода седая по колени;

Непотребствует проклятый дервиш

И вина не в меру наливает –

В чашу льёт он, а внно-то на пол.

Ажно очи набежали кровью!

Как увидел дервиша Страхиньич,

Проворчал ему селян турецкий;

Пьяный дервиш глянул исподлобья:

«А, здорово делибаш Страхинья!»

Стало бану горько и досадно,

По-турецки дервишу он молвил:

«Брешишь, дервиш, с пьяну обознался,

С пьяну лаешь глупые ты речи,

И гяуром турка называешь!

Про какого говоришь там бана?

Я не бан, а конюх я султанский;

Я пришол с султанскими конями,

Да беда мне: кони разбежались

По несметной по турецкой рати;

Мы теперь гоняемся за ними,

Чтоб они совсем не распропали.

А уж ты старик молчал бы лучше,

расскажу не-то царю-султану,

Так ужо тебе за это будет!»

Засмеялся громко старый дервиш:

«Делибаш ты, делибаш Страхинья!

Знаешь ли, Страхинья, Бог с тобою,

Я стоял на Гблече-планине

И узнал тебя, когда ты ехал

Сквозь полки несметные султана,

И коня я распознал далёко,

Да и иса я твоего приметил,

Верного, лихого Карамана.

Эх; Страхиньич, знаешь ли, Страхиньич,

Я узнал тебя, Страхиньич, сразу

По лицу и по глазам сердитым;

Да и ус, как погляжу, такой-же!

Помнишь ли ты, Бог с тобой, Страхиньич,

Как попался я к твоим пандурам,

На горе высокой на Сухаре:

Ты велел меня в темницу бросить;

Девять лет я пролежал в темнице

И десятое уж лето наступало –

Сжалился ты что-ли надо мною,

Своего темничника ты кликнул

И на свет велел меня ты вывесть.

Как темничник, сторож твой темничный,

Да привел меня в тебе пред очи –

Знаешь ли ты, помнишь ли, Страхиньичь,

Как меня распрашивать ты начал?

Лютый змей, поганый аспид турка!

Околеешь ты в моей темнице!

Хочешь ли ты, турка, откупиться?

Ты спросил и я тебе ответил:

Откуплюсь, коли на волю пустишь,

Если дашь мне отчину увидеть;

У меня в дому добра найдется:

Есть и земли, есть тебе и левы,

Заплачу, лишь отпусти на волю!

А не веришь – Бог тебе порука,

Божья вера – вот тебе порука,

Что получишь ты богатый выкуп!

Ты поверил, дал ты мне свободу,

Отпустил меня в родимый город,

По дворам моим высоким, белым,

Но как я на родину вернулся,

Горькое одно увидел горе:

Без меня прошла у нас зараза,

Поморила и мужчин и женщин,

Не осталось ни души в деревне,

Все дворы попадали и сгнили,

Даже стены поросли травою,

А что было – серебро и левы –

Все с собою захватили турки.

Как увидел я дворы пустые,

Где не стало ни души единой,

Думал, думал и одно придумал:

У гонца отбил коня лихого

И пустился к городу Едрену,

В самому великому султану.

Доложил визирь царю-султану,

Что каков я мо́лодец удалый,

И они в кафтан меня одели,

Дали саблю и шатер богатый,

И коня мне дали вороного,

Дали мне коня и наказали,

Чтоб служил по век царю-султану.

Ты пришол за выкупом Страхиньич?

Нет со мной, Страхиньич, ни динара!

На беду одну ты притащился;

Попадешься на Косове туркам,

Ни за что ведь голову погубишь!»

Смотрит бан, оглядывает турка,

Узнаёт он дервиша седого,

Слез с коня и к дервишу подходит

И его рукою обнимает:

«Богом брат мой, старина ты дервиш,

Мы про долг с тобою позабудем!

Кланяюсь тебе я этим долгом!

Не за долгом я сюда приехал,

А ищу я сильного Алию,

Что дворы все у меня разграбил,

Что увёз мою подругу – любу.

Ты скажи мне лучше, старый дервиш,

Как найти мне моего злодея;

Но молю тебя опять, как брата:

Ты, смотря, меня не выдай туркам,

Чтобы в плен меня не захватили.»

Старый дервиш бану отвечает:

«Сокол ты из соколов, Страхиньич!

Вот тебе, Страхиньич, Бог порука,

Хоть сейчас возьми свою ты саблю

И юл-войска у султана вырежь –

Не скажу я никому ни слова!

Не забуду век твоей хлеб-соли:

Как сидел я у тебя в темнице,

Ты поил, кормил меня, Страхнньич,

Выводил на свет обогреваться,

И пустил меня на честном слове.

Я тебя не предал и не выдал,

И тебе изменником я не был,

И во-век изменником не буду,

Так чего ж тебе меня бояться!

А что спрашиваешь ты, Страхиньич,

Про турчина сильного Алию:

Он раскинул свой шатер широкой

На горе на Го́лече-планине;

Но послушай моего совету:

На коня садися ты скорее

И скачи отсюда без-оглядки,

А не то без пользы ты погибнешь.

Не поможет молодая сила,

Ни рука, ни сабля боевая,

Ни копьё, отравленное ядом:

Ты до Влаха сильного доедешь,

Да назад-то Влах тебя не пустит,

И а конем тебя захватит вместе

И со всем твоим вооруженьем;

Руки он тебе переломает,

Выколет глаза тебе живому.»

Но смеется дервишу Страхиньич:

«Полно, дервиш, плакать спозаранку!

Об одном молю тебя как брата –

Только туркам ты меня не выдай!»

Сирый дервиш бану отвечает:

«Слышишь ли ты, делибаш Страхинья,

Вот тебе всевышний Бог порука,

Хоть сейчас ты на коня садися,

Выхвати свою лихую саблю

И пол-войска изруби у турок,

Не скажу я никому ни слова!»

Бан садится на коня и едет,