Песни и стихи. Том 2 - [85]

Ему адски мешала невиданная популярность, которой он когда-то ревниво добивался и от которой всю остальную жизнь страдал. Случилось удивительное: многие актёры, поэты, певцы, чуть ли не ежедневно совавшие свои лица в коробку телевизора — признанного распространителя моды — ни по каким статьям и близко не могли подойти к популярности артиста, не имевшего никаких званий, издавшего скромную гибкую пластинку, к поэту, ни разу не напечатавшему свои стихи в журналах, к киноактёру, снявшемуся не в лучших лентах. Популярность его песен не знала равенства. Легенды, рассказывавшиеся о нём, были полны чудовищного вранья в духе «романов» пересыльных тюрем. В последние годы Высоцкий просто скрывался, репертуарный сборник театра на Таганке, в котором печатаются телефоны всей труппы, не печатал его домашнего телефона. Он как-то жаловался мне, что во время концертов в Одессе не мог жить в гостинице, а тайно прятался у знакомых артистов в задних комнатах временного цирка шапито. О нём любили говорить так, как любят говорить в нашем мире о предметах чрезвычайно далеких, выдавая их за легко достижимые; тысячи полузнакомых и незнакомых называли его Володей. В этом смысле он пал жертвой собственного успеха.

В.Высоцкий всю жизнь боролся с чиновниками, которым его творчество никак не представлялось творчеством и которые видели в нём всё, что хотели видеть — блатнягу, пьяницу, истерика, искателя дешёвой популярности, кумира пивных и подворотен. Пошляки и бездарности, вроде Кобзона или Фирсова, издавали сборники и демонстрировали в многотысячных тиражах свою душевную пустоту, и каждый раз их лишь легко журили литературоведческие страницы, и дело шло дальше. В то же время всё, что делал Высоцкий, рассматривалось под сильнейшей лупой. Его неудачи в искусстве были почти заранее запрограммированы регулярной нечистой подтасовкой — но не относительно тонкостей той или иной роли, а по вопросу вообще участия Высоцкого в той или иной картине. В итоге на старт он выходил совершенно обессиленный.

В песнях у него не было ограничений — слава Богу, магнитная плёнка есть в свободной продаже. Он кричал свою спешную поэзию, и этот магнитофонный крик висел над всей страной — «от Москвы до самых до окраин». За его силу, его правду ему прощалось всё. Его песни были народными, и сам он был народным артистом, и для доказательства этого ему не нужно было предъявлять удостоверения.

Он предчувствовал свою смерть и много писал о ней. Она всегда представлялась ему насильственной. Случилось по-другому: его длинное сорокадвухлетнее самоубийство стало оборотной стороной медали — его яростного желания жить.

Ю.Визбор

Могила В.Высоцкого в день похорон

В.Высоцкий с гитарой. Корректурный оттиск

Снимок фот. — худ. Леонида Лубяницкого

Из книги П.Леонидова «Владимир Высоцкий и другие»

СТАТЬИ О В.ВЫСОЦКОМ

В.ВЫСОЦКИЙ, КАК ЯВЛЕНИЕ РУССКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ

Песни под гитару — это жанр, в котором работал мастер, но значение его творчества шире, и правильную оценку оно может получить, если рассматривать имя Высоцкого в ряду с таким современниками и признанными русскими деятелями, как Шукшин, Рубцов, Вампилов. Высоцкий принадлежит к этому кругу русской интеллигенции, но со времён Маяковского не было у нас столь популярного поэта. Эта популярность не в остросюжетности его песен, не в скандальности и пикантности слухов о Высоцком, а в народности его творчества. Он народен в самом прямом и высоком понимании: в умении увидеть парадоксальную ситуацию, создать яркий садняще-иронический и убийственно-точный образ. Он народен социальностью своего творчества.

Двадцать лет назад, опираясь на совершенно непризнанные законы и традиции городской народной поэзии, органичо владея её образами, языком, он создал свою первую маску. Настолько гротескную и настолько непривычную широкому искусству, что её путали с лицом поэта. И поэтому поначалу его почитали чуть ли не певцом люмпена и поэтом уголовников… Если бы это было так, то в самый разгар мировых спортивных состязаний, в разгар летних отпусков и каникул у его гроба не стояла бы полумиллионная толпа.

Маска не могла скрыть его лицо — лицо незаурядного национального поэта. Маска подчёркивала черты, подмечаемые и разоблачаемые народом, а значит, она была национальна и народна. Герои Высоцкого социальны и народны, как Швейк Гашека, как Паниковской и Балаганов, как Бендер и Киса Воробьянинов. Национальным в его творчестве было умение смеяться над самыми уродливыми и страшными явлениями бытия. Смеяться, а не ужасаться им.

Потом он создал сотни таких масок. И объединяет их то, что они созданы одной рукой, на одном дыхании, и узнаваемы, как народные лубочные картинки, как гротеск глиняной игрушки.

Его фантастический творческий темперамент и работоспособность как-то не вяжутся с привычным по учебникам образом русского интеллигента. С легкой руки обывателя интеллигентом принято считать нечто рефлексирующее, сомневающееся и безвольное. Но понятие «интеллигент» происходит от латинского глагола «мыслю», и это определяет его социальную и жизненную позицию. Сомнение — свойство мысли! Оно не исключает действия! Сомнение — начало творчества!