Песнь о Сиде - [23]

Кампеадору желая добра.

Лучше б той свадьбе вовек не бывать!

Для нас с ним бедой обернулась она.

Встать за него бог и долг мне велят.

Кортесы сбирать не хотел я пока,

Но повсюду весть разошлю сейчас,

Что в Толедо на них король приказал

Звать графов, вельмож и прочую знать.

Велю я каррьонцам явиться туда,

Чтоб призвал их к ответу мой Сид де Бивар.

Честь его отстоять постараюсь там",

          134

"Пусть Кампеадор, рожденный в час добрый,

Через семь недель, взяв вассалов с собою,

Прибудет в Толедо, наш город стольный,

Где сберу я кортесы, Сиду в угоду.

Поклонитесь своим — пусть забудут горе!

Честью им воздадут за обиду скоро".

Густиос простился и к Сиду отбыл.

Дон Альфонс Кастильский сдержал свое слово.

Через гонцов, не медля нисколько,

Известил Сантьяго, дал знать Леону,

Стране португальской, Галисии тоже,

Кастильским баронам, равно и каррьонцам,

Что всяк в Толедо прибыть к венценосцу

Через семь недель на кортесы должен.

Во всех владениях дона Альфонса

Королевский приказ решено исполнить.

          135

Инфантам каррьонским куда как досадно,

Что король в Толедо кортесы сзывает,

Встретить там Сида они боятся,

Просят в ответ на приказ монарший

Дозволить им не являться в собранье.

Король возразил: "Ни за что не согласен.

На кортесы прибудет мой Сид из Бивара,

Ответьте на иск, что он вам предъявит.

А кто осмелится дома остаться,

Тот мне не люб и пойдет в изгнанье".

Пришлось покориться каррьонским инфантам,

Весь род их сошелся и стал совещаться.

Граф дон Гарсия примкнул к ним тайно:

Он Кампеадору недруг заклятый,

Инфантам — советчик и благожелатель.

В указанный срок кортесы собрались.

С королем средь первых приехали графы

Дон Энрике с доном Рамоном старым,

Чьим сыном был император славный,

Дон Фруэла с доном Бирбоном храбрым

И много людей разумных и знатных

Со всех концов кастильской державы.

Граф дон Гарсия, Граньонец Курчавый,

И Альвар Диас, Оки держатель,

И бахвал пустозвонный Асур Гонсалес,

И два Асуреса — Педро с Гонсало,

И оба каррьонца — Дьего с Фернандо

С роднёю своей явились туда же,

Чтоб Сида обречь бесчестью и сраму.

Не прибыл в Толедо из всех, кого звали,

Лишь тот, кем в час добрый надета шпага.

Встревожен король его опозданьем.

Лишь на пятый день подоспел биварец.

Гонцом к королю отрядил он Минайю:

Пусть руки целует сеньору и скажет,

Что будет Сид на кортесы к закату.

Доставила весть государю радость.

С большою свитой верхом он скачет,

В час добрый рожденного с честью встречает,

Сид едет с дружиной в доспехах богатых;

Каков сеньор, таковы и вассалы.

Как только король его замечает,

Сид сходит с коня и бросается наземь,

Хочет сеньора почтить, как пристало.

Король, это видя, воскликнул сразу:

"Святым Исидором прошу я, встаньте!

Рассержусь я на вас, коль не сядете на конь,

От всей души нам обняться надо.

Легло мне на сердце горе ваше.

Приезд ваш кортесы почтит и прославит".

"Аминь", — ответил мой Сид государю,

К руке припал, потом с ним обнялся.

"Хвала творцу, что вас вижу во здравье!

Граф дон Рамон, вам кланяюсь также,

Вам, граф дон Энрике, и всем, кто с вами.

Да хранит короля и всех вас создатель!

Дочки мои и супруга честная

Бьют вам челом и руки лобзают.

Наша обида вам тоже в тягость".

Ответил король: "Видит бог, вы правы".

          136

К Толедо король коня повернул,

Но за Тахо мой Сид не спешит отнюдь.

"Явить мне милость, сеньор, прошу:

Возвратиться извольте в столицу свою,

А я на ночлег в Сан-Серван поскачу.

Все силы мои туда подойдут.

В том месте святом я ночь промолюсь,

А с зарею в город людей поведу,

Еще до обеда в него вступлю".

"Согласен", — король ответил ему.

Дон Альфонс пустился в обратный путь,

В Сан-Серван мой Сид поскакал во весь дух,

Потребовал свеч, приник к алтарю,

В месте святом помолился творцу,

Поведал ему про свою беду.

Минайя, а с ним и весь Сидов люд

В путь собрались, чуть рассвет блеснул.

          137

Молились они на рассвете долго.

Заутреня кончилась лишь с восходом.

Получила обитель даяний много.

"Поедете вы, Минайя, со мною,

Затем дон Жером, служитель господень,

Бермудес с Густиосом, свычные к бою,

Мартин Антолинес, копейщик ловкий,

Два Альвара — Альварес и Сальвадорес,

И Мартин Муньос, в час добрый рожденный,

И Фелес Муньос, чей дядя я кровный,

И Маль-Анда, который сведущ в законах,

И Галинд Гарсиас, храбрец арагонский,

И сверх того сотня бойцов отборных.

Чтоб тело доспехи вам не натерли,

Наденьте камзолы под светлые брони,

Поверх же броней шубы набросьте,

Шнуровку на них затяните плотно,

А мечи плащами прикройте надежно.

Идти на кортесы с оружьем придется,

Иначе мы век своего не добьемся.

А коли каррьонцы там с нами повздорят,

Всегда их уйму я при свите подобной".

"Охотно, сеньор", — все ответили хором,

Как Сид приказал, снарядились вскоре.

Рожденный в час добрый не мешкал нисколько!

Чулки натянул от ступней до бедер,

Обул сапоги, что сшиты на совесть.

Рубаха на нем светлее, чем солнце,

Золотой и серебряной блещет строчкой,

Закрывает руки до самых ладоней.

Поверх рубахи — камзол парчовый.

Шитьем золотым он слепит все взоры.

На алой шубе из золота пояс.

Мой Сид Руй Диас всегда в нем ходит.

Из виссона шапка у Кампеадора.

Поплотней ее он надел нарочно,

Чтоб его за кудри никто не дернул.

Бороду он подвязал тесьмою —

Пусть и ее никто не коснется.