Песнь о Сиде - [21]

Предательство злое задумали тайно;

"Раз Сидовых дочек мы бросим со срамом,

Убьем и Абенгальбона также,

Себе заберем все богатство мавра,

Как доход с Каррьона, надежно припрячем.

Сиду взыскать его с нас не удастся".

Подслушал сговор каррьонцев коварных

Один из мавров, по-нашему знавший,

Таиться не стал, остерег алькальда:

"Тебя как сеньора я предупреждаю;

Инфанты на жизнь твою злоумышляют".

Мавр Абенгальбон и храбр и умен.

Две сотни конных ведет он с собой,

Подъезжает к инфантам, играя копьем.

Пришлись им не по сердцу речи егоз

"Не будь мне помехой пред Сидом долг,

Узнал бы весь мир, как плачу я за зло.

Сидовых дочек к отцу б я отвез,

А вам бы вовек не увидеть Каррьон".

          128

"Скажите, инфанты, в чем я провинился,

Что вы за службу мне смерти хотите?

От вас ухожу я, предатели злые.

Простите меня, доньи Соль и Эльвира,

Но нет до каррьонцев мне дела отныне.

Дай бог, что с небес управляет миром,

Чтоб горя ваш брак не доставил Сиду".

Так молвил мавр и уехал быстро,

Реку Халон перешел с дружиной,

Вернулся, разумный, к себе в Молину,

Вот с Ансарерой инфанты простились,

И ночью, и днем едут без передышки,

Взяли правей Атьенсы скалистой,

Сьерру-де-Мьедос минули рысью,

За Монтес-Кларос перевалили.

Слева владенье Аламоса — Гриса,

Где Эльфу он в гроте держал, как в темнице;

Справа Сант-Эстеван, но дотоль не близко.

В лес Корпес инфанты теперь углубились.

Горы вокруг, дубы вековые,

Хищные звери повсюду рыщут.

Нашлась там лужайка с источником чистым.

Шатер у воды инфанты разбили,

Заночевали с людьми своими.

Обнимают их жены, ласкают пылко,

Но худо бедняжкам придется с денницей.

Заутра на мулов добро погрузили,

Свернули шатер, для ночлега служивший.

Слуги господ обогнали на милю:

Велели инфанты, чтоб все удалились —

И челядинцы, и челядинки,

Чтоб только жены остались с ними, —

Любовью, мол, хочется им насладиться.

Вот они — вчетвером, далеко — остальные.

Недоброе дело у братьев в мыслях;

"Эльвира и Соль, говорим вам открыто:

Ждет вас бесчестье в горах этих диких,

Уедем мы сами, а вас покинем.

Надела вам в Каррьоне не видеть.

Пусть узнает об этом мой Сид Руй Диас.

За шутку со львом мы ему отплатили".

Не оставили женам ни шуб, ни накидок,

До исподнего сняли, что на них было.

Шпоры остры у изменников низких,

Плети ременные крепко свиты.

Донья Соль это видит и молвит тихо:

"Фернандо и Дьего, явите милость.

У вас на боку две шпаги стальные,

Колада с Тисоной, что дал наш родитель.

Обезглавьте нас, и умрем мы безвинно,

Знают все, христиане и сарацины:

Ни в чем перед вами мы не согрешили.

Дурной вы пример, нас избив, подадите,

Навеки за это чести лишитесь,

На себя навлечете везде укоризну".

Не вняли злодеи, как их ни просили,

Избивают они сестер беззащитных,

Плетьми ременными хлещут с гиком,

Шпорами колют — кровь так и брызжет.

У женщин рубцами тело покрыто,

Исподнее взмокло и все обагрилось,

А сердце ноет от тяжкой обиды.

Вот счастье бы им ниспослал вседержитель,

Кабы мой Сид там тогда объявился!

Несчастных до смерти чуть не забили,

Алеет кровь на одежде их нижней.

Примахались у братьев руки и спины —

Лютовали инфанты в полную силу.

Сидовы дочки без чувств поникли.

Бросили их в дубраве пустынной,

          129

Забрали их шубы из горностая.

Без накидок в платьев, в одних рубахах,

В горах, меж птиц и зверей плотоядных,

Лежат они, знайте, почти бездыханны.

Окажись здесь мой Сид, вот было бы счастье!

          130

Инфантами брошены замертво жены,

Сказать друг дружке не могут ни слова.

Бахвалясь, мужья их мчат через горы:

"За брак наш постылый свели мы счеты.

Наложниц — и то нам не надо подобных.

Насильно король нас женил на неровнях.

За шутку со львом мы отметили с лихвою",

          131

Бахвалясь, инфанты мчат через лес.

О Фелесе Муньосе слово теперь.

Сид, его дядя, с ним в кровном родстве.

Вперед он уехал за челядью вслед,

Но тревога и страх у него на душе.

Отстал он, свернул, незаметно исчез

И в чаще густой у тропы засел:

Сестер двоюродных хочет узреть,

Узнать, не чинят ли мужья им вред.

Инфантов он видит, слышит их речь,

А тем невдомек, что тут кто-то есть:

Будь это не так, не остался б он цел,

Скрылись каррьонцы среди дерев,

Помчался Муньос назад по тропе,

Нашел сестер без чувств на земле.

Вскрикнув: "О сестры!" — с седла он слез,

Коня привязал, подбежал к воде.

"Эльвира и Соль, — помоги вам творец! —

Пострадали безвинно вы от мужей.

Да воздаст им небо за этот грех!"

В чувство стал приводить сестер он затем,

А бедняжки молчат — язык онемел.

Взывает Муньос в слезах и тоске:

"Эльвира и Соль, ответьте же мне!

Сестры, в себя придите скорей,

Пока не стемнело и длится день,

Чтоб звери в горах не могли нас съесть".

Очнулись Эльвира и Соль наконец,

Увидели вдруг, что брат подоспел.

"Да поможет, сестрицы, нам царь небес!

Узнав, что меня меж челядью нет,

Инфанты разыщут нас в дубняке.

Вставайте живо, или всем нам смерть".

Шепчет донья Соль — не сказать ей слышней:

"Коль дорог вам, братец, мой Сид, наш отец,

Воды Христа ради прошу нам принесть",

Дорогою и новой шапкой своей —

Привез из Валенсии он эту вещь —

Фелес Муньос воды зачерпнул в ручье,

Дал напиться старшей и младшей сестре,

Уговорил приподняться и сесть,

Стал увещать еще потерпеть,

Собраться с духом помог, как умел,

Поднял с земли, устроил в седле,