Песчаные замки - [89]

— Говоришь, детектив Каван крутая?

— Весьма. Добивалась пожизненного заключения для одного моего клиента по гнусному делу, о котором говорить не хочется, и добилась бы, если бы я не подал апелляцию, указав на небольшие проблемы с изъятием документальных доказательств. Впрочем, не по ее вине. Напортачил прокурор штата. Слава богу, не из моих кузенов. Почему ты спрашиваешь?

— Она интересуется моей дочерью.

— Какой именно? По-моему, они не столь взрослые, чтобы привлечь внимание детектива Каван.

— Реджис. Ей двадцать. — Было четырнадцать, когда истинная беда грянула… и миновала.

— Что она совершила?

Джон бросил на Криса пылающий взгляд. Он с рождения знает кузена Тома, на шесть лет младше него самого. Они беспощадно дразнили его Хризантемусом. Даже сейчас, глядя на авторитетного адвоката в дорогом летнем спортивном костюме, видит перед собой мальчишку, который плакал, слыша цветочное прозвище.

— В Баллинкасле… — начал он и умолк.

— Рассказывай, — потребовал Крис.

— Значит, ты теперь мой адвокат? — уточнил Джон.

— Да.

— Все условия общения адвоката с клиентом действительны?

— Разумеется.

— За эти стены не выйдет ни одно мое слово?

— Конечно, Джон.

Джон глубоко вдохнул и рассказал своему адвокату о том, что произошло в бурю на продуваемом ветром утесе на другом берегу океана целую жизнь назад.

Берни не находила покоя. Близилась вечерня, Том в саду обрезал те же розовые кусты, которыми занимался вчера. Хонор дежурила на берегу, появились Агнес и Сес вместе с Сеслой, остановились у здания, пристально глядя на него. Возникло ужасное предчувствие. Чего?

Она подумала о Брендане. Где он — с Джоном? Присматривает ли за ним брат в полицейском участке? Ей известна фамилия юноши, можно было бы заглянуть в телефонный справочник, позвонить родителям, сообщить, где он находится. Но ее что-то удерживало.

У нее есть дела, она волнуется за Реджис. Сестры, конечно, помолятся на вечерне, на последней службе, на всенощных, но все четки на свете не удержат отчаянную племянницу от исполнения принятого решения. Берни направилась в библиотеку Академии, где ощущала особую близость с Реджис, когда они работали вместе. По пути взглянула в окно на двух других племянниц и Сеслу.

В библиотеке сразу направилась в отдел редких книг. Там стоит сейф, где хранятся деньги из монастырских фондов, важные документы, ее личные дневники. В первое время, проведенное в монастыре, она очень часто сюда заходила ради молитв и забвения.

— Привет, тетя Берни.

Бернадетта едва не шарахнулась от неожиданности и, подняв глаза, охнула:

— Реджис…

Племянница стояла на складной лесенке, повязав платком голову, вытирая пыль с книг на верхней полке, как в обычный рабочий день. Чуть отойдя, Берни смотрела, как она вынимает каждый том, держит в руках, медленно протирает фланелью и ставит аккуратно на полку.

— Сегодня действительно твоя смена, хотя я тебя не ожидала увидеть.

— Я теперь очень серьезно отношусь к своему долгу, — ответила Реджис.

— Тебя все родные разыскивают.

— Родные все время друг друга разыскивают.

У Берни сильно стукнуло сердце — что девочка хочет этим сказать?

— Может, слезешь? Полки вовсе не нуждаются в срочной уборке.

— Ты неправильно выражаешься, — заметила Реджис, осторожно вытирая зеленую обложку.

— То есть?

— Говоришь «полки», — объяснила она, — а я думаю о книгах. Знаешь, когда некоторые из них в последний раз читали? — Открыла том, взглянула на формуляр. — Вот эту в последний раз брали в тысяча девятьсот семьдесят третьем году. С тех пор к ней, наверно, впервые прикасается человеческая рука. Бедная старая книга…

— Как она называется?

Реджис посмотрела на корешок.

— «Vita Sanctus Aloysius Gonzaga».

— «Житие Святого Алоизия Гонзаги» по-латыни, — перевела Бернадетта. — Он был итальянским аристократом, выросшим в замке. Отец его был заядлым игроком, мать несчастной.

— По-моему, у многих святых семьи были несчастные. Фактически, у многих людей, не только у святых.

— Что на тебя нашло, Реджис Мария? — спросила Бернадетта. — Сначала я слышу, какой спектакль ты устроила вчера вечером, потом сбежала, заставив родных волноваться, теперь делаешь подобные заявления… Сейчас же слезай и рассказывай, что стряслось.

Они пристально смотрели друг на друга, в глазах Реджис сверкали слезы. Стараясь сдержать их, она спустилась с лестницы.

— Дай мне, пожалуйста, книгу о Гонзаге, — попросила Берни, протянула руку, стиснула пальцы племянницы, видя, как вздрагивают ее плечи, и медленно повела Реджис по библиотеке. Длинные узкие залы были построены по такому же плану, как Длинный зал Тринити-колледжа в Дублине, со сводчатыми потолками, галереями книжных шкафов, мезонином, огороженным дубовой балюстрадой, двухъярусными стеллажами. Прадед Тома не считался с расходами. В Дублине Берни с Томом бывали в той библиотеке, о чем она вспоминала каждый раз, проходя по этой.

Придя в свой кабинет, она положила книгу сверху на стопку томов о святом Франциске Ассизском, еще одном святом, отрекшемся от отца, богатого землевладельца. Портрет прадеда Тома строго смотрел со стены, как будто допытывался, чем ее заинтересовали именно эти книги, почему они напоминают ей о Томе Келли. Повернувшись к портрету спиной, Берни посмотрела на Реджис.