Пес, который взломал дверь - [47]

— Эй, Вилли, — радостно воскликнула Лия, так, словно наш забор был только что выкрашен белой краской, а не заляпан красной. — Поздравляю! Привет, Райтус! Ты сегодня был хорошим мальчиком, правда?

За спиной у Вилли стоял молодой человек, в котором я без труда узнала третьего из братьев Джонсонов, — иными словами, это был первый Митчелл Дейл Джонсон-младший. У него были те же белокурые волосы и толстые щеки, он был таким же ширококостным, как и его братья Дейл и Вилли, но он был похудее их, и волосы его были зализаны назад с боков и взбиты на затылке. На нем были замшевые мокасины с бахромой, коричневые брюки с тщательно отутюженными складками и невыгорающая на солнце черная рубашка фирмы «Поло». На моих же мятых брюках были зеленые пятна от травы, а волосы я не причесывала с тех самых пор, как вылила на себя воды из бутыли, но неудобства при этом я никакого не испытывала. Со мной были два аляскинских маламута. Его же единственным животным была маленькая лошадка, вышитая на рубашке у самого сердца, и управлял этой лошадью какой-то другой всадник.

— Красивая лайка, — сказал он мне. Едва ли одному человеку из сотни удается правильно определить породу моих собак. Он указал на Рауди так, словно перед ним стояла яркая машина, неодушевленный предмет.

— Тепло, — ответила я ему, — но не горячо. Это аляскинский маламут. Маламуты крупнее простых лаек. И у них карие глаза.

— Они мощные, да?

Я кивнула:

— Да, сильные.

Очень сильные.

— А вы — брат Вилли?

— Митч.

Он вытянул руку для приветствия каким-то специальным способом, которому где-то учат всех торговцев. Когда он пожал мою руку, я ощутила на ней собачьи слюни, бисквитные крошки и шерстинки, чего на его ладони уж точно не было, да и быть не могло. Я ни секунды не сомневалась, что после нашего рукопожатия ему тут же захочется вытереть ладонь чем-нибудь — да хоть провести рукой по брюкам, но вместо этого он потянулся к Рауди, который совершил беспрецедентный поступок. Он припал на все четыре лапы и зарычал. Я попыталась ничем не выдать своего изумления. Звук был очень низкий, едва слышный и страшно серьезный. Он означал: «Не прикасайся ко мне! И к ней больше никогда не прикасайся!»

Митч понял.

— Извините, — сказал он, отступая на шаг. — Крутой у вас парень.

— Он вас не обидит, — успокоила я. — Но лучше вам не гладить его. Так, на всякий случай. Рауди, сидеть!

Он сел, но одним глазом следил за Митчем, а другим — за мной.

— Приятно было познакомиться, — сказала я Митчу. — Нам пора идти. Меня дома еще ждет забор.

Парень выглядел озадаченным.

— Его кто-то покрасил за меня прошлой ночью, — объяснила я. — Но мне не нравится цвет. Мой забор был белым. А теперь он красный. — Затем я с некоторым опозданием представилась: — Меня зовут Холли Винтер.

Я указала рукой в сторону Лии. Бесс Стайн стояла с ней в обнимку, а рядом торчал Вилли.

— Это моя двоюродная сестра Лия. Приятно было с вами познакомиться.

Мне понадобилось несколько минут, чтобы вызволить Лию и Кими. Бесс должна была поздравить меня и узнать количество заработанных нами баллов, а по дороге к стоянке мы наткнулись на толпу знакомых, с которыми остановились поговорить о будущих соревнованиях. Когда же наконец мы запихнули собак и все снаряжение в «бронко», я рухнула на сиденье для пассажиров, а Лия включила мотор и кондиционер. Пока мы отъезжали с парковки, я заметила, как Вилли затаскивает свою овчарку на заднее сиденье красно-белого «корвета» и сам залезает в него. Митч, который в это время стоял у машины, давая всем окружающим возможность вдоволь налюбоваться своей тачкой, в конце концов уселся за руль и хлопнул дверцей.

Если кто-то вообще заметил его «корветт», то наверняка подумал, насколько он не вписывается в стадо фургонов, грузовиков и просторных джипов, купленных специально, чтобы удобнее перевозить в них собак, клетки, столики, переносные холодильники и снова собак. В толпу вожатых братишки Джонсон тоже не вписывались, а на собачьей выставке или соревнованиях этого добиться непросто. Будь вам пять или восемьдесят пять, богаты вы или бедны, горбаты вы или стройны, одеты в рогожу или бархат, люди в таких местах прежде всего обратят внимание вовсе не на вас, а на вашу собаку и на то, как вы с ней обращаетесь. А что потом? А потом, полагаю, дело в том, чтобы вы здесь выглядели своим человеком. И вовсе не обязательно иметь при себе собаку; просто нужно иметь такой вид, будто она у вас есть или может быть. И конечно, надо разглядывать всех собак, которые окажутся в поле зрения. Или, возможно, надо просто выглядеть счастливым.

«Наконец-то! — написано на наших лицах. — Ура! Наконец-то! Хоть на несколько часов вокруг нас не будет собачьей шерсти! Вот ведь счастье какое!»

Несмотря на присутствие красивой овчарки и зеленой ленточки, братья Джонсон не выглядели счастливыми. Но не следовало забывать, откуда они явились и где они живут.

Глава 18

Вернувшись домой, я проспала несколько часов; за это время прошел сильнейший ливень, доставив из чудесной прохладной Канады самый ценный ее экспортный продукт — неожиданное похолодание градусов на двадцать. Ближе к вечеру мы со Стивом поехали в Ньютон, чтобы выгулять своих собак в лесу, который простирался за Элиот-парком, за этим «пивном уголком», так огорчавшим Роз с Джеком. В такое местечко я бы не пошла, будь со мной хоть две акиты, а не два аляскинца, но в этот ранний вечер кроме Рауди и Кими со мной был и Стив со своими двумя собаками. В такой компании лесные заросли не выглядели угрожающе. Мы шли среди дикорастущих кленов, дубов и сосен. Всякий заботливый собачник заподозрит, что в таком диком парке тропинки беспорядочно разветвляются и потеряться в нем проще простого, но с нами такого произойти не могло. Если взглянуть на этот парк с птичьего полета, с самых небес, то каракули запутанных дорожек внезапно обернутся для всякого умеющего читать понятным и однозначным посланием: «В таком месте грешно не нарушить закон, запрещающий спускать собак с поводка».