Первый нехороший человек - [28]

– Опля! – все кричали и кричали они. – Опля! – Это вообще слово? Или это вопли? Люди смотрели на меня странно: возможно, я нее попадала «в ритм» или что-то такое. Где же Филлип? Кто-то наткнулся на меня, и я развернулась испепелить взглядом. Кли. Она еще раз меня толкнула – словно можно было б подраться прямо здесь, побороться на полу. Или это у нее такая манера танцевать. Она опять толкнула меня – и теперь приложила руку мне к животу, стоя сзади, придерживая меня так, что ритмы у нас начали поневоле совпадать. Я огляделась по сторонам и осознала, что это и впрямь танец – многие делали так же. Лица Кли мне не было видно, однако я догадывалась, что ей это казалось забавным, она пыталась повеселить других девушек. Ха, порезвиться и я могла – минутку, но песня все продолжалась и продолжалась, и положение, начистоту говоря, представлялось непристойным. По виду Сюзэнн было ясно, что и она того же мнения. Изобразив легкое шимми, я выскользнула из танца. В кармане завибрировал телефон.

Филлип. В его эс-эм-эс о Кирстен не упоминалось. Дело касалось исключительно меня и недвусмысленно являло его истинные чувства о нас с ним.

ОТПРАВИЛ ПОЖЕРТВОВАНИЕ, ПЖЛСТ ПРИШЛИТЕ ЧЕК, КОГДА БУДЕТ СЕК.

Скучная почтенная эс-эм-эс скучной почтенной женщине. Мы никогда не были парой, ни на каком уровне, ни в какой жизни. Но постойте-ка – телефон вновь затрясся. Может, он пошутил, и эта эс-эм-эс – «Я пошутил».

НАДЕЮСЬ ВЕЧЕР УДАЛСЯ НА СЛАВУ!

Вежливость даже хуже скуки. Я слишком долго тянула с решением, и вот моя кара. Под грохот музыки писать было трудно. Я перешла на прописные, как и он, вопя в темноту.

Я БЛИЗКА К РЕШЕНИЮ!

Уставилась на телефон, ждала. Нет ответа.

Добавила: :)

Нет ответа.

Я прождала еще двадцать минут. Нет ответа. Я угрюмо вперялась в море танцевавших людей. Пора домой. Дальше справится Джим. Я сказала Кли, что собираюсь уезжать, и она, к моему удивлению, тут же вышла с танцпола.

– Погодите, найду Джима.

Джим отнес что-то ко мне в багажник. Спросил Кли, зачем ей это, она пожала плечами. Оно было завернуто в цветастую тряпку. В зеркале заднего обзора это нечто словно шевелилось.

– Что там?

– Увидите, – сказала Кли.

Она забрала это с собой в ванную. Через несколько минут я почувствовала, что меня хлопают по плечу. На ней было полное батальное облачение. Я его не видела с конца девяностых – исполинская голова и перчатки, подплечники и паховый щиток. Она тут же принялась меня лапать, без всякого сценария. Словно на меня напало чудовище, что-то из кошмаров. Я отставила симуляции и дралась насмерть. Ни пощады, ни продвинутой пощады – до крови. Я колотила Филлипа по лысеющей голове и Кирстен в ее плоский живот, я тузила обоих одновременно, колотя словно дверью.

– Ой-ой-ой, – сказала она, перехватив мне руки, – потише.

Я стала потише.

Кли почти не двигалась, не столько нападая на меня, сколько надвигаясь на меня своим объемистым телом. Мои медленные удары походили на тай-цзи. Чуть погодя инопланетянин с громадной башкой попросту пришпилил меня. Или же удерживал меня. Истекла странная минута. Я досчитала до семидесяти и кашлянула. Она отковыляла назад и стащила с себя пенопластовую голову. Волосы спутаны, лицо потное и красное.

– Дурацкая затея, – сказала она. Никаких жим-жим.

На следующий день Кли объявила, что переходит на две недели ночных смен. По утрам, отправляясь в контору, я прокрадывалась мимо нее, чтобы не будить. Скучала ли она по симуляциям? Вроде нет. Мне же и работать, и спать стало трудно. Телефон оставался очень неподвижен. С тех пор как я ответила, мы с Филлипом оказались в тупике. Я жалела о смайлике. Время от времени я шла в уборную в пять утра, когда она появлялась дома, просто чтобы показать ей, что не сплю и готова, но она не обращала на меня внимания, смотрела телевизор, странно натянув футболку на голову, как человек, заблудившийся в пустыне. Подушка часто оказывалась у нее на лице, и я не знала наверняка, окуклилась ли она в своем спальном мешке или все еще на работе. Однажды я погладила подушку, и она села прямо в спальнике, словно пробудившаяся мумия, волосы всклокочены, глаза безумны.

– Прости, – прошептала я. – Не была уверена, тут ли ты. – Она уставилась на меня выжидательно, словно сейчас ей дадут другое объяснение. – Спальник у тебя такой пухлый, – переформулировала я, – что иногда с виду и не скажешь… ну и я просто… – Она вновь сунула голову под подушку.

К концу второй недели она спала весь день напролет, а затем сидела в душе, который, казалось, никогда не завершится. Пока она была в ванной, Филлип написал: ВАННА. ВЗАИМНОЕ НАМЫЛИВАНИЕ НО НИЧЕГО БОЛЬШЕ. И далее: РЕШЕНИЕ ВСЕ ЕЩЕ БЛИЗКО? Он по-прежнему ждал меня, ну разумеется. Однако вместо облегчения я взбудоражилась еще больше. Забегала по кухне. Душ все лил и лил. Определить, сколько галлонов в минуту, нетрудно – ведром. Когда воду наконец выключили, я проверила по часам – сорок пять минут. Мы ни разу не обсуждали разделение коммунальных расходов, но, вероятно, час настал. Две квитанции – или она отдает мне половину? А это что за звук? Фен. Она сушила волосы феном. Из ванной она вышла в свободных штанах и шелковистой блузке, волосы – теплая, сияющая волна. Ноги намазаны каким-то ментоловым антигрибковым кремом. Если она собиралась куда-то, «День в парке» был бы отличным вариантом – и не очень длинным. Тогда дом останется в моем распоряжении. Я закинула сумочку на плечо, прошлась по гостиной и затем уселась на «парковой скамейке». Она глянула на мою сумочку.