Первый и другие рассказы - [5]

Его жена тогда тоже была беременна.

Вошел доктор — добродушный упитанный испанец. Сел за стол. Спросил по-английски, что случилось.

— I don't know[5], — ответил он и почему-то посмотрел на свои ладони.

* * *

Никогда он не был так внимателен к ней. Никогда она не была так счастлива, как те четыре дня в госпитале Плайя де Муро.

* * *

На ней была белая майка и шорты. Сестра катила её в инвалидном кресле. Марина могла идти сама, но таковы были правила госпиталя. Он встречал её у дверей. Осунувшийся, в руках — цветы. Светило яркое солнце. Марина вдруг подумала, что так встречают жену с новорожденным. Но в руках её был только маленький пакет с купальником. Когда они сели в машину, она заплакала.

* * *

Той ночью, когда он уснул, Марина долго стояла перед зеркалом. Потом вышла на балкон. В лунном свете залив был похож на маленькое, тихое озеро. Она подняла руки и с улыбкой провела по волосам.

* * *

Обратный рейс задержали. Он сидел в аэропорту Сан-Хуан, выпивая третий кофе и не зная, что делать дальше.

Четыре дня из семи ему пришлось провести в приемной больницы. Он очень волновался за нее. Он не отдохнул. То, что он не загорел, было даже кстати. Не придется объяснять жене, откуда в Германии такое солнце. Женщина, с которой он семь лет изменял жене, имела очень редкую реакцию на укус медузы. Но у жены, с которой он прожил двадцать лет, была очень необычная реакция на измену. Ему попадались очень редкие женщины.

Марина помахала ему рукой из-за стеклянной стенки дьютифри, показывая на какую-то коробочку. Он улыбнулся ей, как измученный родитель надоевшему ребенку. Кивнул. Она просияла.

Он вдруг почувствовал, что очень устал. Что если было бы можно, он бы неделю, месяц или год просидел в этом кресле с видом на взлетную полосу.

Самолеты разбегались и взмывали в небо.

Христос воскресе

— Плавать пришли? С утра бы плавали! Пасха, сижу тут из-за вас троих — проворчала бабка-гардеробщица, протягивая Ларисе номерок.

— Почему же из-за троих?! — вступила в разговор женщина с плоской грудью и выпирающими зубами. — Нас гораздо больше!

* * *

Мужчина на соседней дорожке плавал с размахом. Громко фыркал. Колотил волосатыми руками по воде. Вот он проплыл мимо Ларисы, обдав её обильными брызгами.

— Бугай, — подумала Лариса, с ненавистью посмотрев на его спину.

В другой раз, когда они плыли навстречу друг другу ей показалось, что он подмигивает.

* * *

Лариса долго стояла под душем, закрыв глаза. В соседней кабине мылись две подруги-пенсионерки, по очереди заходя под струю воды.

— Михална, спину потри.

Купальщица с круглым розовым животом, из-под которого, опровергая законы анатомии, выглядывали тощие, синеватые ноги, терла спину другой — низенькой и грудастой.

— Яйца-то покрасила? — говорила она, работая мочалкой.

— Красить-то кому? — гоготнула низенькая. Пузатая смущенно заулыбалась.

Лариса посмотрела на свой гладкий живот со шрамом от аппендицита, на увядшую грудь. Здесь, в душевой, ей казалось, что разница между молодым и старым телом совсем невелика. Высокие-низкие, полные-худые, молодые-старые. Мокрые, мыльные, с прилипшими волосами. Одинаковые.

— Куличи не стала печь — купила, — сказала низенькая. — Не получаются.

— Освятила?

— С утра еще. Вечером сын приедет. С внуками.

Лариса быстро высушила короткие волосы, вышла в холл. Звякнул телефон. Она так поспешно полезла в сумку, что сломала ноготь. Аптечная служба сообщала о падении цен на лекарства. Лариса с досадой посмотрела на ноготь.

Полгода никто не звонил. Мужчины, родственники, подруги. Даже начальник, которому раньше все время что-то было нужно. Все будто договорились забыть о ней.

Лариса села в кресло. Вопреки дурному настроению, после плавания и душа по телу разливалось приятное тепло. Мимо прошли пенсионерки. В одежде они казались старухами.

— Отдыхаете? — к ней склонилось лицо, в котором она не сразу признала «бугая» с дорожки.

— Да, — сухо ответила она.

— Вы на машине?

— Нет, — сдержанно ответила она, — я тут недалеко.

— А я тут на машине.

* * *

Мужчина уверенно рулил, поглядывая на Ларису. Он был немолод, но той крепкой мужской породы, которая привлекательна до старости. На руке поблескивали массивные часы.

— Ну, что? Домой вас везти?

— Да.

— Планы на вечер есть?

— Какие?

— Вот и я спрашиваю — какие? Яйца-куличи?

Лариса засмеялась, вспомнив теток в душе.

— Хорошо. Едем домой... ко мне.

Лариса смутилась.

— Боитесь, что ли? — мужчина весело поглядел на неё. — Ну, хотите — я паспорт покажу?

Лариса опять смутилась:

— Что вы, зачем...

* * *

На мебели лежал толстый слой пыли. Оранжевые шторы резко выделялись на фоне серой комнаты. Лариса подумала бы, что в квартире никто не живет, если бы не толстый и как будто тоже пыльный кот, который выбежал им навстречу.

* * *

Он проворно расставил на столике коньяк, колбасу, вымыл виноград. Налил.

— Вообще-то еще пост, — сказала Лариса.

— А вы поститесь, что ли?

— Да нет... просто помню.

— Капельку, за знакомство.

Бутылка коньяка в его руке казалась игрушечной. Лариса выпила, сморщилась. Растерянно улыбнулась. Взяла кусочек колбасы с блюдца. Он сразу разлил еще и тут же выпил. Сел вполоборота к Ларисе, протянув руку за её спиной. Она нервно повела плечами.