Первый и другие рассказы - [7]
Я, громко:
— Таня, вернись!
Не вернулась.
Дверь закрыл, пошел на кухню, съел её бутерброд. Чаю выпил и спать завалился. Даже не позвонил.
Спустя три года встретились случайно. В супермаркете. Поправилась немного, но только лучше стала. Думал — и говорить не станет. Она ж тогда из института ушла. Нет, улыбнулась, остановилась. У меня период не лучший. С бодуна, в пакете — лук, картошка и банка шпрот сверху. Как специально. Она глазами скользнула и сказала:
— У вас ничего не изменилось.
А я киваю радостно, улыбаюсь, как дурак, одними губами — коронку как раз менял. К ней высокий брюнет подошел.
— Танюша, ну что ж ты тащишь! — взял пакеты из её рук. На меня посмотрел, улыбнулся с недоумением. Зубы отличные.
Таня вежливо:
— Ну, до свидания, Андрей Алексеич.
Даже отчество помнит. И они пошли. Я вслед посмотрел. Гореть в аду какая красивая! Семьдесят девятая. Точно помню.
На улицу вышел — дождь. Мелкий, холодный. Снова их увидел — в машину садятся. Он дверь ей открывает. Счастливый. Она меня заметила, замерла, не сразу села. Я закурил, поставил пакет. Телефон вытащил. Набрал сообщение. «Без тебя деревянные лошадки грустно стоят».
И тут вспомнил, что в телефоне нет адресата.
Ответ
С утра я забежал к отцу. Он сидел на кухне, по-барски развалившись в кресле. Завтракал.
— В этом халате ты на Мусоргского похож, — сказал я.
Анюта, его гражданская жена, нарезая колбасу, засмеялась. Ей было тридцать пять, отцу — пятьдесят девять. Он ушел от матери семь лет назад и скрывал, что живет не один. Просто, мол, ученый, профессор. С годами стал со странностями, много работает. Мать верила.
— Ну, что? — спросил отец, ласково поглядывая на Анюту, которая разливала чай. — Как дела, сын?
— Хорошо.
— Марина не болеет?
— Нет.
Анюта поставила перед отцом большую тарелку с глазуньей. Предложила и мне. Я отказался. Она подвинула варенье, быстро глянув из-под челки карим маслянистым глазом.
— Наследников-то не ждете? — отец вытер с губы густой желток.
— Пока нет.
— Смотрите, — отец игриво глянул на Анюту, которая суетилась у раковины. — Обскачем вас.
Я натянуто улыбнулся. В кармане зазвонил мобильный. Мать. Я вышел в коридор.
— Сереженька, ты не знаешь — с папой всё хорошо? ...Я вчера смс ему отправила, с 23 февраля поздравление, ты же знаешь, для него это святое... а он не ответил. А звонить боюсь — он сердится, когда не вовремя...
Когда я вернулся на кухню, Анюта сидела на коленке у отца. Полы его халата распахнулись, виднелись тонкие, мохнатые ноги.
— Мать звонила. Ты на смс не ответил.
— Нют, где телефон-то мой? Принеси. И очки.
Анюта сбегала в комнату. Нацепив очки, отец важно потыкал в телефон.
— А... вот... здоровья, долгих лет... — он поднял глаза. — Что ответить-то? Напишу: «Спасибо. И тебя. И тебе».
Он стал подслеповато тыкать в кнопки.
— Пап, ты что? Женщин 23-го февраля не поздравляют.
— А что написать-то? — отец с тоской посмотрел на остывающий чай.
— Ну, напиши «Спасибо». Нет, как-то сухо. Напиши — «Спасибо, рад что ты помнишь меня».
Отец поморщился:
— Анютк, набери-ка, не вижу ни хрена, — отец отдал ей телефон. Задумался.
— Спасибо за поздравления. Точка. Приятно, что помнишь. Точка.
— Погоди, дай старое сотру, — Анюта торопливо жала на кнопки. Отец пододвинул к себе большую чашку. Шумно, с наслаждением отпил.
На следующий день я обедал у матери.
Она сидела напротив. Прямая как всегда, с волосами, затянутыми в аккуратный пучок. Я смотрел в её гладкое, желтоватое лицо, в бледно-голубые глаза и удивлялся, как выцветает с годами человек.
Она спрашивала про работу, про жену, слушала невнимательно, всё подкладывая то салат, то курицу. Наконец, ответив на все вопросы, я замолчал.
— Все-таки, наш отец — удивительный, — сказала мать. — Представляешь, сутки не отвечал. Думал, что написать. И, чудак-человек, такой ответ, Сережа, прислал... «Приятно, что помнишь»... и через много-много пробелов «тебя».
Она порозовела.
— Ну ты представляешь? Как мальчишка! Сказать не может. Помнишь... тебя... Разве могу я про него забыть?
Я насыпал сахару в чай и громко перемешал.
— Я уже клала, — растерянно сказала мать. — Полторы ложки.
— Ничего.
Матери было интересно всё: как он живет, чисто ли в квартире, не похудел ли. Я отвечал, придумывая подробности на ходу, и утешаясь тем, что она будто не слышит моих ответов, уставившись в окно выцветшим, мечтательным взглядом.
— Сережа, ты восьмого-то заедешь? — спросила мать, глядя, как я обуваюсь.
— Не знаю, мам. Может, в командировке буду.
— Тогда подожди.
Она пошла в комнату. Вернулась с двумя цветными свертками. Протянула один.
— Это Марине.
— А это кому? — я смотрел на второй сверток в её руке.
— А это ей, — ответила мать и виновато улыбнулась.
Черешня
Тем летом Женя с мужем поехали в Крым. Сняли большую, скучную квартиру. Штормило. Ярко-алые маки на тонких стеблях гнулись от порывов ветра.
Они знали друг друга еще со школы. И вдруг, на последнем курсе университета, случайно сошлись, почти сразу поженились, и в той же необъяснимой спешке стали родителями недоношенного, ни на кого не похожего мальчика.
— Не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка, — шутила по-свойски свекровь, купая в ванночке Никиту. Ребенок был жалок. Женя не любила его. Он принес только мучения и боль, навечно привязав её к этим грубоватым, совершенно чужим людям. Свекровь крутила и поворачивала тельце Никиты, с медицинской беззастенчивостью промывая и прочищая все его крошечное человеческое естество. Женя следила за её большими, ловкими руками, так похожими на руки мужа, и замечала, как помолодела свекровь с тех пор как появился внук. Она будто бы напиталась её, Жениными соками: готовила, ходила, говорила, мыла по сто раз в день пол с хлоркой. В доме пахло как в больнице. Женя целыми днями лежала лицом к стене, поднимаясь только чтобы покормить ребенка. Ребенок присасывался жадно и больно, и все тянул и тянул ее своим маленьким синеватым ротиком. Ей хотелось отбросить его, как огромную пиявку.
УДК 821.161.1-1 ББК 84(2Рос=Рус)6-5 М23 ЦЕНТР СОВРЕМЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Издательский проект «Русский Гулливер» В оформлении использованы графические работы Вари Кулешенко Манович Лера Стихи для Москвы. — М.: Русский Гулливер; Центр современной литературы, 2018. — 112 с. (Поэтическая серия «Русского Гулливера»). ISBN 978-5-91627-211-6 Лера Манович — поэт, прозаик, магистр математики. Родилась в Воронеже. Стихи и проза опубликованы в журналах «Арион», «Дружба народов», «Новый Берег», «Октябрь», «Урал» и т.
Если у тебя есть деньги, необязательно портить фигуру, подрывать здоровье и жертвовать карьерой ради беременности. Найдутся те, кто сделает это за тебя. Иммигрантка с Филиппин Джейн решилась стать суррогатной матерью, чтобы обеспечить лучшую жизнь своей дочери. На ферме, куда ее поселили в ожидании рождения чужого ребенка, Джейн предоставлены лучшие условия, но, лишенная возможности покидать территорию, она тревожится за свою дочь – ей кажется, что жизнь девочки в опасности. «Ферма» – роман-переосмысление современного потребительского общества.
София Графтон осиротела. Девушка пребывает в отчаянии, но находит в себе силы и смелость отправиться на поиски единственной собственности, оставшейся от отца – табачной плантации в колониальной Вирджинии. Вскоре оказывается, что отца обманули: ни поместья, ни плантации нет… Заручившись поддержкой своего знакомого – красавца офицера и французского шпиона – и собрав несколько беглых рабов и слуг, девушка вынуждена начинать жизнь с чистого листа. Софию ждут испытания, ей предстоит преодолеть свои страхи. Но потом она обретет то, ради чего была готова на все…
Элис давно хотела поработать на концертной площадке, и сразу после окончания школы она решает осуществить свою мечту. Судьба это или случайность, но за кулисами она становится невольным свидетелем ссоры между лидером ее любимой K-pop группы и их менеджером, которые бурно обсуждают шумиху вокруг личной жизни артиста. Разъяренный менеджер замечает девушку, и у него сразу же возникает идея, как успокоить фанатов и журналистов: нужно лишь разыграть любовь между Элис и айдолом миллионов. Но примет ли она это провокационное предложение, способное изменить ее жизнь? Догадаются ли все вокруг, что история невероятной любви – это виртуозная игра?
21 век – век Развития, а не белок в колесе! Мы стараемся всё успеть, забывая о самом главном: о себе.Люди, знания, бешеные потоки информации. Но все ли они верны? Все ли несут пользу? Как научиться отличать настоящее от подмены? Как услышать свои истинные желания и зажить полноценной жизнью?Не нужно никуда ехать или оплачивать дорогих коучей! Эта книга – ваш проводник в мир осознанности.Автор простым языком раскладывает по полочкам то, на что, казалось, у нас нет времени. Или теперь уже есть?
В сборник вошли две повести и рассказы. Приключения, детективы, фантастика, сказки — всё это стало для автора не просто жанрами литературы. У него такая судьба, такая жизнь, в которой трудно отделить правду от выдумки. Детство, проведённое в военных городках, «чемоданная жизнь» с её постоянными переездами с тёплой Украины на Чукотку, в Сибирь и снова армия, студенчество с летними экспедициями в тайгу, хождения по монастырям и удовольствие от занятия единоборствами, аспирантура и журналистика — сформировали его характер и стали источниками для его произведений.
Эти строки писались при свете костра на ночных привалах, под могучей елью, прикрывавшей нас от дождя, в полутьме палатки, у яркой лампы в колхозной избе и просто в лодке, когда откладывались весла, чтобы взять в руки карандаш. Дома, за письменным столом автор только слегка исправил эти строки. Не хотелось вносить в них сухую книжность и литературную надуманность. Автору хотелось бы донести до читателя в этих строках звонкий плеск чусовских струй, зеленый шум береговой тайги, треск горящих в костре сучьев и неторопливый говор чусовских колхозников, сплавщиков и лесорубов… Фото Б. Рябинина.