Первые опыты - [25]

, по словам Хай, является самым популярным джазовым альбомом, когда-либо записанным.

— Послушай, девочка, ты заставляешь Скотти «попотеть» или нет?

— Я и Скотти? Нет, мы просто друзья.

— Но ведь он такой клевый, настоящий мачо, — вздохнула Хай, положив руку на сердце, притворяясь, что сейчас упадет в обморок. — Ты знаешь, сколько пустоголовых девиц в школе хотели бы его попробовать?

— Знаю, — ответила я. — Только я не представляю себя рядом с ним.

— Почему?

Я не слишком-то хотела рассказывать ей про Пола Парлипиано. Поэтому использовала отговорку номер 2.

— Потому что в школе я не числюсь в «фанах». Я не в команде поддержки. Ненавижу собрания. Не тащусь ни от футбола, ни от других игр. И не могу бухать и оттягиваться.

Она вздохнула:

— То, что ты встречаешься с «качком», еще не означает, что тебе надо быть «фаном». Скотти уже оценил тебя навсегда. Разве он не знает, что ты не можешь стать «фаном»?

Боже мой. Это заговор?

— Ты что пытаешься заставить меня встречаться со Скотти?

Хай улыбнулась:

— Детка, я тебе ничего не навязываю. Я просто говорю, что твои встречи со Скотти смогут изменить иерархию, сложившуюся в Пайнвилльской школе.

Хай — единственный человек, который сможет превратить вопрос о Скотти в оружие борьбы за угнетенных подростков-пролетариев.

— Ты бы могла стать образцовой подружкой двадцать первого века, так сказать, эталоном для всех остальных в этом миллениуме.

— О, да, — фыркнула я. — Невротичка с плоской грудью, предменструальным синдромом…

— Все, что я хотела сказать, так это то, что ты могла бы революционизировать само понятие популярности, качественно изменив его.

— Только потому, что я не типичный представитель «Фанов».

— Слова-слова.

До меня дошло. Мои свидания со Скотти — это бунт, это то, что разрушит привычный уклад, точно так же, как и Маркус, носящий футболку с изображением Бэкстрит Бойз, тоже бунтарь. Мы внесем сумятицу в культуру большинства, просто влившись в нее. Теория революционная по своей сути. Но я не могу представить себя целующейся со Скотти и выполняющей… ммм… другие обязанности подружки.

— А что, если меня целиком поглотит эта культура — футбольные игры и вечеринки с пивом — и я превращусь в тупоголовую девицу, у которой на уме одни наряды и парни? — спросила я.

— Хм-хм.

— Хм-хм… ну что?

— Если ты хочешь быть правильной, что же ты тусуешься с Бриджит, Мэндой и Сарой?

— А при чем здесь они? — спросила я, хотя знала ответ.

— Ты ненавидишь их.

Еще одно тонкое наблюдение Хай: не в бровь, а в глаз.

Я улыбнулась:

— Это так очевидно?

— Не играй со мной, — сказала она, помахав в воздухе CD. — Ты общаешься с девчонками, которых ты ненавидишь, потому что боишься остаться одна.

Я и в правду опечалилась. Если бы Хоуп была здесь, мне бы не пришлось делать выбор. Вместе мы бы оторвались от Безмозглой команды. Но без нее…

— Это правда?

На этот вопрос был только один ответ. Если бы я сказала его вслух, клянусь, порвала бы с ними сегодня же, раз и навсегда. Но Хай не заставит меня.

— Перестань заблуждаться. Ты обо всех здесь все знаешь, хотя не родилась и не воспитывалась здесь. Ты смотришь свысока на меня и моих подруг.

Я немного подумала, прежде чем дать ей этот ответ, чтобы не выглядеть печальной и чтобы мои слова не звучали надрывно и слезливо.

— Тупоголовые девицы, — сказала Хай, улыбаясь. — Все это такое дерьмо. Мы выше этого. И хотя я не знаю его, Скотти видит что-то в тебе, что, возможно, означает, что у него есть здравый смысл.

— Может быть, ты права.

Надо сказать, что этот разговор очень воодушевил меня и помог. Слышать, что Хай не только принимает меня, но и ставит нас в один ряд, повысило мою самооценку. Может быть, позже мы будем друзьями. И я не буду чувствовать себя виноватой перед Хоуп. Ведь то, что я подружусь с Хай, вовсе не означает, что я стану меньше дружить с Хоуп.

Двадцать восьмое марта

Я боялась сегодня идти в школу, опасаясь, столкновений с Маркусом Флюти. Но ничего не произошло. Маркус даже не взглянул в мою сторону. Я решила, что в основе его внимания или невнимания к моей персоне нет злого умысла. Его колкости не имеют отношения ко мне. Они могли бы относиться к любому. Каждый мог оказаться на моем месте.

Во всяком случае, Сара хотела сообщить более важные вещи.

— О мой бог! — радостно прошептала она. — Я занималась в Канкуне сексом.

Маркус отошел далеко на второй план.

Мы с Хай узнали подробности за обедом. Очевидно, что Сара и Мэнда провели целую неделю, обманывая всех насчет своего возраста и заставляя подвыпивших студентов покупать им коктейли «Маргарита». Не буду рассказывать все грязные детали их семидневной пьянки, потому что это утомительно.

Расскажу только о том, как Сара лишилась своего цветка, то есть девственности. Это произошло на шестой день их поездки, в номере 203 в отеле «Домик у моря» — заведение, которое их богатенькие дружки-студенты, упражняясь в остроумии, переименовали в «Дом тараканов». Он — член братства Каппа Сигма в каком-то колледже в Аризоне и известен под фамилией Бендер. (Крепыш и Бендер. Разве это не изысканно?) У него был презерватив. Когда наступил кульминационный момент, своими криками: «Ну давай же, давай!», он засвидетельствовал свое почтение одному из известных персонажей с мексиканской фамилией — мышонку-гонщику Спиди Гонзалесу, что, впрочем, было правомерно, поскольку он сам напоминал мышонка и весь этот чертов акт продолжался не более двух минут.