Первое лицо - [17]

Путь нам преградил заслон из почти голых воинов-туземцев, будто явившихся из каменного века: в боевой раскраске, головных уборах из перьев и травяных набедренных повязках, едва прикрывавших срам. Этот неумолимый кордон прирос к месту; раскрашенные лица не выражали никаких эмоций. Мы заулыбались, пробормотали какие-то приветствия, но ответом нам было молчание. Воины жевали бетель, изредка раскрывая рты и демонстрируя отвратительно охристое месиво. Стоило нам сделать шаг влево, как туда же сместилось несколько вооруженных чимбу. Нас взяли в кольцо. Рэй улыбнулся. Вечером в пятницу его любимый тасманский паб мог бы похвалиться только пьяной разборкой. Похоже, эта мысль его грела. А меня обуял внезапный страх.

Туземцы не уступят нам своих женщин, прошептал я.

До Рэя не доходило, что в здешних местах представители этого племени совершают убийства легко и привычно.

Чего?

Надо бы отпустить девчонок.

Ну нет, возмутился Рэй. Я потрахаться хочу. А заодно и помахаться.

Круг сжимался, как затягивается удавка. Подтянулись другие воины и образовали второе кольцо. Не в первый раз я оказывался на волосок от смерти, связавшись с Рэем. Девушки, проявившие больше сообразительности, чем мой друг, успели раствориться в толпе, и Майкл вместе с ними. А Рэй был доволен: привычные развлечения вечера пятницы обещали повториться хотя бы отчасти. Раскрасневшись от возбуждения, он повернулся ко мне.

Спиной к спине, Киф, скомандовал он. Бери на себя четверых сбоку, а я…

Ты спятил, зашипел я. Это тебе не в Хобарте… – начал я, но мои слова утонули в мощном реве.

Из темноты прямо на кольцо воинов мчались тусклые автомобильные фары, а сверху в кабине старого шеститонного грузовичка «Тойота», неистово размахивая одной рукой, восседал Майкл. Один воин упал ниц, когда его задел луч света, а остальные бросились врассыпную. Майкл с перекошенным лицом орал, чтобы мы на ходу запрыгнули в кузов. Мы с Рэем, который быстро овладел собой, так и сделали, улеглись на дно и вцепились в шаткие доски.

Горстка туземцев бросилась в погоню. Майкл включил неповоротливый дизель на вторую передачу, но мы только теряли скорость, а воинам-чимбу это добавило сил. Один из них уже поравнялся с кузовом, но Рэй, вскочив со дна, врезал ему ногой. Дальше путь шел под гору. Грузовичок набирал скорость, но в нашу сторону полетели камни, они рикошетом так и отскакивали от кабины. Один угодил Рэю в голову.

Ту ночь и еще двое суток мы скрывались в двадцати километрах от Маунт-Хагена, сверху наблюдая за племенными войнами, которые велись в долине, совсем близко. В какой-то момент один из туземцев пошел к реке за водой. За ним припустили примерно десять воинов и, как нам показалось с такого расстояния, изрубили его топориками.

6

Нам бы стоило увидеть в этих событиях предостережение, но мы по молодости прочитывали каждое из них иначе: как затравку, вызов, экзотический обычай.

А потому, когда наш приятель Бен Курз играл свадьбу в Сиднее, а мы не наскребли денег на авиабилеты, нам показалось вполне естественным загрузиться в каяки, чтобы махнуть из Тасмании прямиком через Бассов пролив, а это километров триста с лишним по океанским водам. Ступив на австралийский берег, мы собирались, выдвинувшись из Виктории, добраться до Сиднея и успеть на свадьбу. Но если честно, нас подхлестывало то, что прежде никто на подобное не решался и все талдычили о невозможности это сделать и о смертельной опасности.

Последнее казалось самой смешной шуткой на свете, и потому отказаться от затеи было невозможно.

Но то, что случилось в Бассовом проливе, на шутку никак не тянуло. Разразился девятибалльный шторм, наши суденышки пошли ко дну, а нас, одетых в футболки и спасательные жилеты, четырнадцать часов швыряло по гигантским волнам. Мы цеплялись друг за друга, но штормовые валы, эти ожившие горы, с легкостью разбрасывали нас в стороны. Напоследок я увидел Рэя – исчезающую точку на гребне далекой волны.

Потом знакомые говорили, что мы выставили себя идиотами. Это правда. Но что может знать тот, кто сам не побывал в нашей шкуре? Мы едва не сгинули в пучине, откуда, как мне казалось, возврата нет, и откуда я, положа руку на сердце, возможно, так и не вернулся.

Умереть в одиночку?

Умереть в одиночку.

Пока вокруг ревели волны, подбрасывая меня вертикально вверх и тут же обрушивая вертикально вниз, я всеми силами старался держать голову над водой. Я оказался в плену видений, обрывочных мыслей и спутанного сознания, ощущение нереальности происходящего слилось с таким жутким одиночеством и страхом одинокой смерти, что я до сих пор испытываю колючую панику, вспоминая те часы.

Перед наступлением полной темноты меня подняли на рыбацкую лодку, а потом перенесли на полицейский катер, который ранее успел спасти Рэя, обнаружив его за многие мили от того места, где находился я. С угрожающим видом Рэй подошел ко мне и как безумный стал требовать ответа:

Где Киф? Нужно его найти. Не вздумайте прекращать поиски.

Он меня не узнал. При мне он постоянно повторял, что Киф погиб, что Киф не погиб, что Киф есть и будет. Откровенно говоря, каждый из нас, оставшись в одиночестве, брал на себя вину за гибель другого, считая себя убийцей.