Первенцы русской свободы - [9]
Материалы журнала явились своего рода откровением для массового читателя. Успех превзошёл ожидаемое. Первая книжка, вышедшая тиражом в 10 тысяч экземпляров, разошлась молниеносно, в результате чего потребовалось ещё два издания, тем же тиражом. Это был один из наиболее читаемых журналов того времени. Щёголев позже констатировал, что книги журнала «зачитывались до дыр в библиотеках, становились необходимым пособием в руках пропагандистов всех партий», что «давало материал для практических выступлений»[50]. По свидетельству Д. П. Маковицкого, Л. Н. Толстой как только получал почту, «оставлял у себя и читал каждую книгу „Былое“ и сызнова перечитывал». Он считал, что журнал — «совсем революционного направления», «самый революционный журнал», и «если бы я был молод, то после чтения „Былого“ я взял бы в обе руки по револьверу»[51].
Щёголев верно оценивал положение, когда позже писал, что «журнал мог выполнять чётко и настойчиво своё дело и вести историко-революционную пропаганду только опираясь на могучие революционные волны 1905—1906 годов»[52]. Вот почему в первые полгода существования журнала, когда подъём революционного движения был ещё достаточно высок, «Былое» не подвергалось правительственным преследованиям. Центральная власть не могла не считаться с репутацией журнала, которую он снискал в самых широких читательских кругах. Но отступление революции сопровождалось наступлением реакции по всему фронту, и прежде всего в области печати. Журнал «Былое» оказался в центре внимания властей и после многих мытарств на десятой книге в 1907 году был закрыт, а приговором от 13 января 1909 года Судебная палата определила: «…само издание названного журнала запретить навсегда»[53].
Итак, журнал был закрыт. Одной из причин правительственной акции была, бесспорно, революционная направленность журнала, которая не могла быть более терпима. Но существовало и ещё обстоятельство, самым непосредственным образом касавшееся одной из самых сокровенных тайн царской охранки — системы её полицейского сыска. Редакция журнала, как было известно полиции, располагала довольно большим количеством тех материалов, которые полицейское управление считало недоступными ни для кого из непосвящённых. Важнейшими данными в этой связи являлись фактические сообщения, которые направляли партию эсеров на след величайшего предателя в её центре, то есть Евно Азефа. Эти данные сообщил в редакцию журнала «Былое» Бурцеву М. О. Бакай (Михайловский), известный деятель политического сыска. Об этом же сообщил Богучарскому бывший директор департамента полиции А. А. Лопухин. Азеф, догадывавшийся о своём разоблачении, требовал от полиции немедленных действий, в результате чего 31 марта был арестован Бакай и произведён обыск в редакции «Былого» и в типографии.
Щёголев, ещё не подозревавший, что охранке уже очевидна связь редакции журнала с разоблачением Азефа, осенью 1907 года, с целью доведения дела до конца, едет в Гельсингфорс, где и ставит в известность Савинкова о наличии предателя в партии эсеров и что таковым является некто Раскин. Дело в том, что Бакаю не была известна фамилия предателя, он лишь знал, что таковым является Раскин. Савинков, после свидания со Щёголевым, немедленно поставил об этом в известность «Ивана Ивановича», то есть Азефа, он же Раскин. Таким образом, круг замкнулся, и не только на Азефе, но, прежде всего, и на самом Щёголеве и «Былом». Азеф потребовал не только ликвидации журнала, но также и немедленного ареста Бурцева и Щёголева. В итоге журнал был закрыт, а Щёголев в конце ноября вынужден был экстренно покинуть столицу вследствие предписания о его аресте и высылке в Сестрорецк. Вскоре он был выслан в Юрьев, а затем в Любань Новгородской губернии. Венцом этой эпопеи явился его арест и последовавшее двухлетнее заключение в одиночной камере.
Факты гонения на журнал и на одного из его редакторов стали достоянием общественного внимания. Первым, кто откликнулся на эти события с выражением участия к пострадавшему, был внук декабриста В. Ф. Раевского — Владимир Вадимович Раевский. В письме к Щёголеву от 1 ноября 1907 года он выражает своё «искреннее, глубокое сочувствие в постигшем… испытании» и желал, чтобы оно «удвоило… силы на служение правде», что «я, как и многие в России, — писал он, — хорошо знаю Вашу честную, светлую деятельность — и прошу разрешения, хотя бы заочно, крепко пожать Вашу руку»[54].
Осенью 1907 года, до своего вынужденного отъезда в Сестрорецк, Щёголев пытается спасти журнал. В это время из состава редакции он был в столице один, так как Бурцев эмигрировал, а Богучарский находился в Париже. В полиции Щёголеву предъявили обвинение в том, что он «имеет сношения с революционерами, которые группируются вокруг него», а он «скупает секретные материалы»[55]. Полиция волей-неволей проговорилась.
Закрытие журнала поставило издателя и редакторов перед необходимостью выполнения обязательств перед подписчиками. Вместо невышедших 11 и 12-й книг журнала был выпущен исторический сборник: «Наша страна» и указатель-роспись Д. П. Сильчевского к 22 книгам «Былого».
