Первая мировая - [75]

В послереволюционные годы, вместе с матерью и мужем, вернувшимся из немецко-австрийского плена, Марии Николаевне приходилось скрываться от недремлющего ока ЧК в провинциальных городах России. Около десяти лет Мария Николаевна с мужем, детьми и матерью Анной Осиповной жила в Саратове по адресу — ул. Ленина (Московская), дом № 99 (Рис. 42.) Жили они в хороших для того времени условиях, но часто вспоминали о большой семье. Само упоминание о прежних родственных связях в советский период являлось — «табу». Семейный архив тщательно прятался ею в разных укромных местах.

Например, в период жизни в городе Балаково Саратовской области, фотографии и другие документы семейного архива скрытно хранился под половицей. Бабушка говорила, что если некоторые фотографии этого архива, в частности, фото генерала Флерова, будут обнаружены советской властью, то не миновать большой беды. Чтобы затруднить возможные поиски ее семьи советскими репрессивными органами в 20-30-е годы, бабушка не распространялась о своем происхождении и даже была вынуждена изменить свою дату рождения. И только в 60-е годы двадцатого века все эти документы стали храниться в свободном доступе у всех на виду.

Как выяснилось позже, из ставших известными в наше время документов, такое ее поведение было не только оправданным, но и мудрым. Один из главных организаторов и идеологов красного террора М.И. Лацис в ноябре 1918 г. писал:

«Мы не ведем войны против отдельных лиц… Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и сущность красного террора»[80].

О том, что ее опасения были далеко не беспочвенны, имеется достаточное количество свидетельств. Еще за более мелкие прегрешения против советского строя, а иногда просто по недоразумению любой человек на долгие годы мог потерять свободу или даже свою жизнь.

Об этом замечательно сказано в выдающемся и трогающем до глубины души произведении «Архипелаг ГУЛАГ» Лауреата Нобелевской премии по литературе (1970 г.) Александра Исаевича Солженицына[81].

Моя мама — дочь Марии Николаевны Лопатниковой и Александра Андреевича Лопатникова; соответственно — внучка Анны Иосифовны (Осиповны) Федоровой и Николая Александровича Федорова — Галина Александровна Гусарова (урожд. Лопатникова) рассказывала следующее. Во время голода в тридцатые годы, хлеба и продуктов в Поволжье практически не было, лишь иногда людям перепадали жалкие куски грубого хлеба. Семья Лопатниковых и А.О. Федорова жили как все, то есть впроголодь. При помощи своих пациентов небольшое количество продуктов удавалось доставать отцу Галины Александровны — бывшему офицеру медицинской службы царской армии, в последующем — практикующему врачу — Лопатникову Александру Андреевичу. Эти простые продукты делились на всех членов семьи, но Анна Иосифовна (Осиповна), прятала собственные кусочки хлеба под подушку, а затем, потихоньку отдавала их внукам. Только за счет этого детям удалось выжить. Однако сама Анна Иосифовна (Осиповна) от голода умерла. Она похоронена в городе Балаково на старом кладбище.

Судьба ее была трагична, жизнь глубоко контрастна. Молодые годы счастливо прошли в милой Варшаве, блистательном Петербурге и красавице Москве. Период зрелости делился вместе с мужем в гарнизонах необъятной Российской империи. Склон лет пришелся на провинциальные города Саратов, Вольск и Балаково.

Переписка, с оставшимися в живых представителями рода Слупских и генерала Флерова, женатого на родной сестре Анны Осиповны, осуществлялась тайно через случайных людей. Эта переписка длилась до Второй мировой войны, а затем прекратилась. По слухам, часть родственников Слупских, в том числе генерал Флеров — бывший военный комендант г. Одессы, эмигрировали с отступающими частями Врангеля, через Стамбул в Париж. Другие, в том числе, любимые тети и дяди, кузены и кузины — Бронислав, Вацлав, Станислава, Ядвига, Халина, Лола и др., эмигрировавшие после немецкой оккупации Польши кайзеровскими войсками, скорее всего, со временем возвратились в Варшаву или осели в Западной Европе. К сожалению, в настоящее время автору о них ничего не известно.

Переехав из Саратова в Балаково, Мария Николаевна жила скромно. Православные иконы, католическое распятие, овалы с портретами Суворова и Ушакова, книжный шкаф со старинными и современными книгами, комод, кожаный диван, старинный письменный стол с зеленым сукном покрытия, украшенный мордами резных львов, пара бюро и этажерка — все это было в большой комнате. Были в этой комнате в бесчисленных хрустальных и посеребренных шкатулках, бесценные, просто волшебные для мальчишки вещи. Это всевозможные пуговицы с царскими орлами, наборные пояски, собранные из штампованных бронзовых пластин, для бального платья, веер из слоновой кости и еще масса всяких интересных мелких предметов. Эти предметы можно было разглядывать часами. Особенно интересными казались маленькие безделушки, извлеченные, когда-то, девочкой Марусей из шоколадных бомб Эйнема. Это были хрустальные расписанные рисунками шарики, перстенечки, колечки, куколки, балеринки в пачках, другие небольшие изделия из стекла, металла, хрусталя и кости. Они были волшебны и удивительны. Мария Николаевна в детстве просто обожала шоколадные изделия этой известной фирмы.