Перешагнувшие через юность - [28]

Лишь один Марченко чудом уцелел.

— Уходи, мы прикроем огнем, — сказал ему командир экипажа танкистов.

— Нет! Здесь остались все мои товарищи, — твердил Марченко. — Я с ними.

— Но товарищи твои мертвы, а ты жив. Им уже не поможешь. Иди немедленно на КП и расскажи все. Иначе гитлеровцы захватят нас живыми. Понимаешь?

Он понял. Под прикрытием огня танкистов кое-как добрался до своих окопов. Но когда в сумерках на помощь танкистам пришли наши бойцы, живых там уже не осталось. Раненых и тех не нашли. Все погибли, но не сдались. Недаром чувствовало беду сердце комбата Федора Наумовича Белоконя.

Глава девятая

1

Бугристую долину пересекала река Серебрянка с высокими берегами. Небольшое село, которое раскинулось на взгорье, тоже называлось Серебрянкой. Может, из-за серебристых пирамидальных тополей? Летом их листва, должно быть, так и отливала серебром. А сейчас между оголенными ветками виднелись корявые стволы.

В одной из хат располагался штаб комсомольского полка. Там сидел за столом Демин и просматривал донесения из батальонов. Светло-голубые глаза его пробегали строчку за строчкой, губы складывались в улыбку. Ну и молодцы!

А было это так…

Поднялась вода в Северском Донце, подперла Бахмутку, скованную льдами. И вот та взбунтовалась, вспучилась, стала рваться на свободу. Толстый ледяной покров треснул под мощным напором. Отрываясь от берегов кусками, лед ломался и крошился. Льдины срывались с места, плыли по течению. Они с грохотом надвигались одна на другую, нагромождали многоярусные торосы.

Командование фронтом забеспокоилось. И было о чем. Противник находился недалеко от района, где Бахмутка впадает в Северский Донец. Гитлеровцы не раз пытались отбросить наши части за водные рубежи. Спасти мосты — значило сохранить нормальную связь с тылами. Машины и без того едва успевали доставлять боеприпасы на передовые позиции. А без мостов что делать? Чем бить по врагу, если снаряды кончатся? Тогда уж фашисты наверняка усилят контратаки.

На берег реки вышли комсомольцы. Подрывники с альпенштоками в руках, с пакетами взрывчатки за плечами охотились буквально за каждой льдиной, которая могла угрожать мосту. По указанию лейтенанта Ивахненко на ледяных площадках приспосабливали заряды с детонаторами, с подожженными концами бикфордовых шнуров. Взрывы дробили лед.

Река сверкала стекловидными кристалликами, шипела и пенилась. А торосы подплывали и напирали. У моста рос неподвижный барьер. Каждую минуту устои моста могли не выдержать и рухнуть.

Майор Белоконь метался от одной спасательной группы к другой. Отдавал распоряжения увеличить заряды, удвоить число подрывников, подбадривал людей…

Юрасов предложил ему попробовать баграми.

— Что вы! — устало махнул рукой Белоконь. — Тут аммоналом да толом не возьмешь!

Однако понаблюдал, как тот направляет багром под мост льдину за льдиной, и согласился.

Люди взялись за колы. Дело пошло быстрее. Наконец опасный затор ликвидировали, и по мосту снова покатили машины.

Так действовал первый батальон.

Второй под руководством комиссара Артюшенко тоже не растерялся. Когда мост на Бахмутке затрещал под напором ледовой массы, саперы немедленно разобрали пять пролетов, пропустили скопившиеся льдины и снова восстановили мост, еще больше скрепив его.

Больше всех досталось третьему батальону. У них там по руслу Бахмутки вперемежку со льдом поплыли немецкие мины. Отделение саперов под руководством комсорга седьмой роты Илюши Холодова бросилось в воду, вылавливая мины сачками, а то и голыми руками. Тридцать плавучих мин поймал и обезопасил сам комсорг.

Лед прошел. Река вроде бы очистилась. И вдруг опять напасть! Из воды начали бесшумно выныривать огромные льдины нижнего слоя. Значит, в короткий период сильного таяния, когда обе реки были затоплены, лед опустился на дно, а теперь он всплывал. Второй ледоход… Однако и с ним справились.

Об этом писал Демину комиссар третьего батальона Киселев.

«До чего ж молодцы!» — снова подумал Михаил Ильич Демин, дочитав политдонесения. Поднялся, походил по горнице, заглянул в окно, где разомлевшие от весеннего солнца куры скребли влажную землю. Сел за стол и стал набрасывать доклад начальнику политуправления фронта.

2

Буйно зеленела апрельская трава, лезла из каждой щели, топорщилась. Клейкие почки на тополях полопались, из них высунулись острые язычки листьев.

Демин, Кушкис, Пятницкий, Чумаков и Зайченко встречали комсомольскую делегацию. Молодежью ворошиловградского завода имени Октябрьской революции было изготовлено в нерабочее время сто двадцать автоматов. Их-то и привезла делегация в подарок комсомольцам 38-го отдельного комсомольского инженерного полка.

Статная девушка в черном демисезонном пальто и мягком сером берете, поблескивая глазами, шагнула навстречу комиссару.

— Галина Серикова, секретарь Октябрьского райкома комсомола, — назвала она себя. — А это комсомольский актив завода. Зоя Востокова, Аня Куликова… — Делегатки, чьи имена она произносила, слегка розовея, приветливо кивали. — По поручению тружеников тыла прибыли к вам с нашими скромными подарками.

— Спасибо, родные!

Комиссар полка Демин пожал по очереди руку каждой. Да, это были рабочие руки, маленькие с жесткими ороговевшими мозолями, те самые, которые делали оружие для фронта.