Перешагнувшие через юность - [26]
— Бронебойщик Пашенцев! По левому — огонь!
Юрасов — представитель дивизионной газеты, корреспондент фронтовой «Во славу Родины» — стоял с фотографом возле истребителей танков. Они фотографировали.
Через несколько дней Юрасов Иван Петрович заменил в бою выбывшего из строя комиссара дивизионной разведки, а потом предстал перед начальником политотдела Власовым.
— Ну, газетчик-разведчик, — сказал тот. — Тебя отзывают в политуправление. Как бывший комсомольский работник назначен ты комиссаром батальона комсомольского полка.
И вот опять Юрасов в Рай-Александровке, но уже не пишет статьи о комсомольцах, а вместе с ними минирует подступы к рубежу обороны.
Первый батальон получил приказ перейти на участок 295-й стрелковой дивизии. Майор Белоконь проинструктировал командиров, разъяснил, кому, где и когда быть. Сам отправился по морозцу с первой ротой, а заместителю и комиссару батальона назначил срок — через час выходить.
В низине скопился снег. Лежал грязноватыми пластами и медленно таял. С утра его льдистая корка хрустела под ногами, как раздавленное стекло. Под лучами солнца слабела, сама ломалась. Люди увязали в мокром снегу.
Пришлось направить колонны на возвышенность, где снег уже стаял и земля слегка подсохла. Но здесь была новая беда — могла достать вражеская артиллерия.
Замкомбата Ивахненко поручил красноармейцу Мартынову наблюдать за головным дозором и впереди лежащей местностью. Парень рослый, далеко видит. В случае чего — предупредит.
— Товарищ лейтенант, водная преграда, — доложил через полчаса Мартынов. — Приготовьтесь плавать.
Он стоял возле замкомбата, возвышаясь над ним чуть не на голову.
— Ты, брат, первым у меня поплывешь, — пообещал Ивахненко.
— Да я что? С моими сапогами запросто. Как вот вы с вашими маломерками? Сапожки-то у вас игрушечные…
В самом деле, ведь большинство бойцов — в ботинках. А озерцо на пути внушительных-таки размеров. Первыми ступили в него высокие саперы в длинных сапогах. Ничего, идти можно. Правда, сам Ивахненко зачерпнул воды голенищами. Заметил это Мартынов и встревожился.
— Давайте, товарищ лейтенант, на закорки ко мне!
— Ничего, Сашок, доберемся. Вот только бы из-за бугра не ударили. А то очень уж не хочется в воду ложиться.
Он словно предчувствовал: снаряды врага стали падать совсем близко. Хорошо хоть сзади. Они и подгоняли людей. Все бросились в воду, не разбирая уже, кто во что обут. Озерцо преодолели быстро.
Выбравшись на сухое место, Мартынов остановился, не сводя глаз со своего левого носка, шевельнул в недоумении черными бровями.
— Как сапоги? — спросил Юрасов.
— Немного того… Пропускают аш два о.
— Мои тоже пропускают и выпускают, — улыбнулся Юрасов. — По воде идешь — наберешь ее, согреется она в сапогах. На сухое выйдешь — теплую выпустишь. Снова в воду — и снова холодную набираешь. Вот такой круговорот получается.
Началась непролазная грязь. Одну ногу вытащишь, вторая застревает. Сапоги тяжеленные, налипло на них — не поднимешь сразу. Вышли на лед Бахмутки. За рекой село. Вот бы где обогреться! Но что такое? Пригляделись внимательнее, а из окон вместо стекол пучки соломы торчат, затычки тряпичные. Тут и там закопченные трубы, вовсе без стен и без крыши. Но из страшных этих труб дымок вьется. Значит, живы хозяева.
Одна рота остановилась на окраине. Целая хатка, плетень и тот нетронутый — загораживает ее со всех сторон. Шагнул Саша Мартынов на крыльцо, а из двери навстречу ему — женщина.
— Окаянные! Окаянные!
Заслонилась руками как от удара. Растрепанные волосы по плечам разметались, глаза безумные.
— Окаянные!
И скрылась в саду. Что делать? Бойцы стояли, переглядывались, с ноги на ногу переминались, пока женщину не привела худенькая черноглазая девушка с удивительной белой косой.
— Что вы, тетя Варя, что вы! Это же свои, — уговаривала она ее. Та дрожала и льнула к ней. А девушка все кивала бойцам, кивала.
— Кто так напугал? — спросил Юрасов девушку.
— Фашисты проклятые, кто же еще! Сына у нее убили, ну и помутился рассудок…
Оксана — так звали девушку — видела все это своими глазами. Она пришла сюда, в Звоновку, после долгих странствий в тылу противника. До своих отсюда — рукой подать. Но ее уговорили задержаться — враги отступают, может, и родное село скоро будет свободным. Там отец с матерью…
Хозяйка, у которой переночевала Оксана, сказала ей:
— Ишь ведь как ты оголодала, косточки одни. Пережди у меня. В тесноте, да не в обиде. Лишь бы обидчики обошли стороной.
И девушка осталась.
Сын хозяйки, ласковый мальчик с легкими, как пух, волосами, быстро привязался к квартирантке. Показал ей звездочку, подаренную красноармейцами.
Когда нашим пришлось уходить из деревни, сержант, квартировавший у них, оставил на память эту звездочку. Он очень волновался, даже шрам у виска порозовел. «Мы, Тарасик, обязательно вернемся. Ты жди нас, слышишь? А звездочку спрячь пока». Тарасик, в свою очередь, протянул сержанту свой пионерский галстук: «Возьмите». Но сержант только бережно подержал галстук в руках и вернул. «Сохрани его до нашего возвращения, ладно? Тоже спрячь. Потом дашь мне, и я донесу его до самого Берлина».
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.