Перешагнувшие через юность - [23]
Глава седьмая
Высокий белый потолок, белые-белые стены… Василий Васютин смежил веки. Долго силился понять: где он? Наконец сообразил. Да в госпитале же! Припомнил злополучную мину с тонюсенькими рожками. Как выпрыгнула из рук, как взорвалась. Дальше — провал в памяти.
Когда стал поправляться, узнал, что привезли его сюда обескровленного, совсем слабого. Врачи дали ему свою кровь. И медсестра, тихая белокурая Мария, — тоже.
Двигалась она по палате неслышно. Вот опять склонилась над ним, а когда подошла, он и не заметил, хотя на слух никогда не жаловался.
— В разведчицы бы тебе, Машенька.
Девушка робко улыбнулась его попытке шутить, поправила сбившееся одеяло. Легки и приятны были ее прикосновения. Словно сестра родная хлопотала. Полежать бы тут еще, окрепнуть как следует.
— Машенька, ты здесь?
— Здесь, здесь, ты отдыхай.
Но отдыхать не пришлось. Какой уж отдых, если немцы готовятся к наступлению на юге? Больше всего на свете Васютин боялся отстать от родного полка. Уйдут однополчане. Да как же он без них? Как они без него? Пошел к начальнику госпиталя.
— Прошу меня выписать.
— Вам лечиться нужно!
— Прошу выписать, я почти здоров.
Воспротивился не только начальник госпиталя, но и лечащий врач. Врач особенно расстроился, все протирал очки платочком.
— Не бережет себя молодежь…
Василий продолжал настаивать на своем. И его выписали с условием дать расписку, что долечится в полковой санчасти.
— Прощай, Машенька!
Мимо полковой санчасти он промчался, не останавливаясь. Прямым ходом — к Ивану Григорьевичу Блажко. Тот стал уже капитаном, командовал батальоном.
— Помощь пришла! — воскликнул он при виде комсорга четвертой роты. — А тут ребята все уши прожужжали, про тебя спрашивают.
— Где они?
— На Донце. Мостами занимаются. Но ты не спеши, неважно еще выглядишь…
Где там «не спеши»! В штабе, что ли, сидеть? На следующий же день Василий Васютин был среди товарищей. Одна рука на перевязи, но другая-то действует. Зашибет больную руку, стиснет зубы — никто и не заметит, что ему больно.
— Где же Николай? — беспокоился Васютин. — Уж не случилось ли с ним чего?
— Все в порядке с твоим другом, — отвечал Латышев. — В Ямах он, особое задание выполняет.
Васютин не стал дожидаться возвращения Фурманова. Сам к нему направился. Шутка ли — сколько не виделись!
Коля Фурманов прислушивался к миноискателю: не запищит ли умный прибор. За спиной осторожные шаги. Кто бы это мог быть? Посмотрел и глазам не поверил.
— Василек! Неужели ты?
— Я, Коля, я.
Обнялись по-братски. Потом отстранились, стали разглядывать один другого.
— Э, похудел-то как, Василек!
— Ничего, были б кости, мясо нарастет.
Тут какая-то старушка появилась. В тулупчике, в валенках.
— Сыночки, загляните до нас! Фашист мину заховал, скотина-то боится. Ой, лышанько мое…
Пошли следом за старушкой в дырявый хлев. В переднем углу — тощая коровенка на короткой привязи. Ее не спускали с поводка: как бы ни наскочила на мину. Васютин пошарил по углам — ничего. Приблизил инструмент к буренке, та задрожала в испуге. И вдруг: «пи-ик!»
Фурманов принялся разгребать теплый навоз. Отыскал мину, вывинтил взрыватель.
— Отвязывайте корову, — сказал он хозяйке. — Больше бояться нечего.
— Сыночки, да какое ж спасибо вам…
Она пригласила их отведать молока, густого, с пенкой. Неказистая вроде коровенка, а молоко вон какое вкусное. Пили бы да пили. С тех пор друзья стали желанными гостями в этом доме. Оставляли у хозяйки свои вещи на время. Однажды сложили в сенях кучку обезвреженных находок, прикрыли кошелкой. А несколько брусочков тола забыли на скамейке. В тот вечер старушка лукаво улыбалась им.
— Давненько я бельишко не стирала…
— Может, мы мешаем, бабуля? — спросил Фурманов.
— Что вы! Нисколечко! Не ругайтесь только: я пару кусочков мыла взяла у вас… Тут на скамейке были. Сунула в печурку просушить…
— Бабуля, то ж не мыло, а взрывчатка, — с напускной строгостью сказал Васютин. — От нее ж танки немецкие пополам рвутся!
Услышав страшные слова, старушка с неожиданной живостью вскочила на приступок. Сгребла в тряпку толовые брусочки, похожие на мыло, и закричала.
— Ой, лышанько мое! Скорее берите ваши бомбы, сыночки! Не то хата моя разорвется!
— Не пугайтесь, бабуля, — успокоил ее Фурманов, забирая бруски. — Теперь они не кусаются. Видите: зубки мы у них повырывали?
Василия Васютина и Николая Фурманова вызвали на КП. По дороге они наговорились, как меду напились. Вспомнили школьные годы, разные мальчишеские проделки, без которых не обходится ни одно детство.
Когда постучали и зашли, комиссар полка поднялся из-за стола им навстречу.
— Фурманова знаю, а это… Васютин? Комсорг четвертой, знакомьтесь, Леопольд!
— Кушкис, — назвал себя крепкий чернявый парень. Пожал руки Васютину и Фурманову. — Как самочувствие, товарищ Васютин?
— Спасибо, хорошо.
Демин, поглядывая на смуглого рижанина, объяснял ребятам:
— Политуправление о нас позаботилось. Прислало комсоргом опытного вожака молодежи, закаленного фронтовика. Товарищ Кушкис прибыл к нам из гаубичного полка. Номер части тот же, только без нуля. К тому же фуражка артиллериста похожа на головной убор сапера. Не так ли? Там снаряды, тут мины — лишь бы фрицы показывали спины…
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.