Пересекая Африку - [132]

Ничто не показывало, что валунда когда-нибудь имели дело с караваном, ибо ни у кого не было бус или куска ткани. Я дал несколько бусин мужчине, из которого безуспешно пытался извлечь немного информации, и он был очень обрадован подарком.

Следующий наш переход был утомительным и хлопотным, ибо все тропы «стали мертвые», как говорили люди. Единственные хижины, какие мы видели, были орошенные, и мы часто теряли дорогу. Поздно во второй половине дня мы все же добрались до места, к которому направлялись; здесь я получил сомнительное удовлетворение, узнав, что дорога, по которой я желал пойти накануне, прямо привела бы нас сюда.

Теперь мы были рядом с деревней Мвене Кулы — младшего вождя Улунды — и на главной дороге между столицей мата яфы и медными рудниками и соляными июлями около Квиджилы. Мимо них проходили помбейруш Педру Жуан Баптиста и Анастасиу Жозе, когда путешествовали из столицы мата яфы к Ма Казембе[227]. Пустыня в 40 дней пути, которая, как им рассказали, лежит между этими двумя местами, явно была страной предшественника Касонго. Нет сомнения, что мата яфа завидовал тому и по этой причине послал путешественников вокруг владений соседа, а не через них. Однако уже некоторое время мимо не ходили отряды купцов по причине расстроенного состояния дел в ставке мата яфы.

От здешних людей я узнал, что прежний мата яфа умер около года назад и ему наследовал тот, про которого мы слышали в Усамби. Но, будучи даже более жесток, чем это обычно бывало, он был заменен одним из своих братьев, которому помогла их сестра; о ней нам уже рассказывали.

Несколько человек от Мвене Кулы принесли Алвишу и мне маленький горшок помбе, немного обжаренного мяса буйвола и заднюю ногу буйвола в состоянии, близком к гниению. И хоть мясо это и невозможно было есть, мы употребили его с пользой, обменяв на зерно.

Когда мы отдарили посланных бисером, старший из них натер землей грудь и руки, а затем вся группа стала на колени и трижды хлопнула в ладоши, сначала очень громко, потом потише. Это повторилось три раза.

Рано утром следующего дня мы прошли поблизости от деревни Мвене Кулы — беспорядочного собрания маленьких хуторов; некоторые окружены грубыми оградами из колючих кустов, другие открыты. Хижины построены аккуратно, но на удивление малы: стены поднимаются не выше трех футов.

Позади деревни находятся (поля; считается, что их защищают фетиши, состоящие из воткнутых в землю мертвых деревьев с многочисленными тыквенными и глиняными горшками, которые висят на ветвях; деревья окружены небольшими оградами.

Во время этого перехода я имел несчастье растянуть связку у щиколотки так сильно, что вынужден был наспех сделать гамак, и несколько дней меня несли.

Извилистая дорога шла мимо множества метких поселков, состоявших лишь из нескольких хижин в центре участка расчищенной и обработанной земли. Они были окружены загородками около четырех футов высоты, которые построены из древесных стволов, уложенных друг на друга; в этом положении их удерживают столбы, установленные через определенные промежутки. Все хижины невелики; в то время как одни из них — круглые, с коническими крышами, другие продолговатые, с двускатными крышами, и обшиты циновками.

Немногие открытые пространства посреди лесов, из которых главным образом состоит местность, даже сейчас еще были заилены, хотя уже давно начался сухой сезон. Во время дождей они должны превращаться в болота.

5 августа мы переправились через Лукоджи — главный восточный приток реки Лулуа — большую реку, принимающую большинство более мелких речек[228], которые мы недавно переходили. В нескольких милях отсюда находится селение казембе, второго правителя Улунды, но он отсутствовал, отправившись выразить почтение новому мата яфе[229].

Двумя днями позднее мы достигли деревни, которая состояла приблизительно из 20 хижин и была окружена большим ограждением. Перелезая через ограду там, где, казалось, находится настоящий вход, я услышал, как люди кричат: «Осторожно, там яма!» Я очень внимательно осмотрел землю и, обойдя небольшое отверстие, поставил ногу туда, где было, как мне показалось, твердое место. Сразу же поверхность поддалась, и я совершил быстрый полет в яму-ловушку для диких зверей. От падения на дно я спасся, раскинув руки, когда падал и таким образом, выбрался без более серьезного ущерба, нежели сильное сотрясение.

На следующий день мы дошли до Кисенги, лежащей между истоками Лулуа и рекой Лиамбаи, или Замбези. Гак как это последняя остановка в Улунде, мы пробыли здесь несколько дней, чтобы раздобыть зерна и намолоть муки для предстоявшего, как — говорили, пятидневного перехода отсюда до Ловале.

Луна очень хорошо послужила для наблюдений; за три ночи мне удалось получить 187 расстояний и таким образом точно зафиксировать положение этого важного места.

Здесь мы встретили небольшую группу людей из Ловале, искавших слоновую кость и воск. Они были — вооружены ружьями, и, как это всегда бывало, те, у кого они есть, проявили большее любопытство в отношении моих ружей, нежели люди, которые никогда не видели никакого огнестрельного оружия. Мою тяжелую винтовку осматривали с большим восхищением, но сочли ее недостаточно длинной, так как собственное их вооружение — длинноствольные португальские кремневые ружья. Но когда один из зрителей согласился выстрелить в дерево на расстоянии около 50 ярдов, я последовал за ним и, выстрелив картечью, всадил пулю из второго ствола в дыру от первого попадания. Тут их вполне удовлетворили и мощь, и точность боя моего оружия.