Пересекая Африку - [128]

Местность вокруг Мсоа была приятная и процветающая; округа многолюдна, а селения защищены частоколом и окружавшими их широкими сухими рвами. Канавы имеют 12 футов глубины и такую же ширину, а вынутая земля использована для вала с наружной стороны частокола, так чтобы сделать его неуязвимым для мушкетов. Эти необычные укрепления предназначены для защиты от набегов Мшири — вождя Катанги[218].

О Мшири я слышал раньше; он известен как «очень плохой человек» (мту мбайя сана). Но я не имел представления о том, что он распространяет свои грабежи и на Усамби. Мшири — один из вакалаганза, главного племени ваньямвези; много лет назад в поисках слоновой кости он с сильным отрядом проник в Катангу. Оказавшись там, он увидел, что его отряд, обладающий преимуществом огнестрельного оружия, легко сможет отвоевать власть у туземного правителя. Этим Мшири немедленно занялся и утвердился в качестве независимого вождя, хотя Катанга, собственно, находится во владениях Касонго. Как ее правители, Касонго и его отец, Бамбарре, часто посылали отряды требовать с Мшири дань; однако те всегда возвращались как угодно, но только не с успехом, а ни Касонго, ни отец его не считали разумным рисковать своим престижем, двинувшись против Мшири лично.

Мшири собрал вокруг себя большое число ваньямвези и недовольных из низших слоев торговцев с Восточного побережья. Порохом и ружьями он снабжается, торгуя как с Бенгелой, так и с Уньяньембе. Больше 20 лет его посещают караваны, руководимые португальцами-метисами или рабами португальцев, и поставляют в его ряды многочисленных рекрутов. Так как слоновой кости мало, Мшири торгует главным образом рабами и медью. Последнюю добывают на месте, из рудников Катанги, по за рабами Мшири приходится посылать во все стороны.

За небольшую плату он позволяет отрядам своих приверженцев сопровождать работорговые караваны в их набегах, а по возвращении в ставку рабов делят между купцами и Мшири пропорционально числу ружей, предоставленных его людьми. Торговля Мшири с Бие и Западным побережьем быстро расширяется и, как следствие, обширные пространства страны обезлюдели.

Лишь немногие рабы, принадлежащие торговцам из Бие и с Западного побережья, достигают Бенгелы. Большинство их, в особенности женщин, отправляют в страну Секелету[219] в обмен на слоновую кость. И вовсе не невозможно, что некоторые из них в дальнейшем оказываются на пути к алмазным роосыпям в артелях работников, которых берут туда кафры[220].

Тем не менее я убежден, что к побережью близ Бенгелы забирают больше невольников, чем там возможно использовать, и что должен существовать рынок сбыта для них. Я весьма склонен держаться мнения, что, несмотря на неустанную бдительность командиров наших военных кораблей, несмотря на людские жизни и денежные средства, какие Англия потратила на подавление этой бесчеловечной торговли, многих рабов все еще вывозят тайком, возможно — в Южную Америку или в Вест-Индию[221].

За частоколом снаружи селения перед маленькими хижинами фетишей помещают в качестве приношений большие коллекции рогов и челюстей диких зверей, дабы заставить африканских богов войны и охоты и дальше быть благосклонными к их почитателям.

От этих селений дорога идет через леса и открытые саванны, пересекая широкое болото, воды которого собирает Лувуа, текущая несколькими небольшими протоками на юг и в конечном счете «падающая в Лубури, приток Луфупы.

Мы стали лагерем на обширной открытой равнине, лишенной деревьев и тени. Там недавно выгорела трава, и чрезмерный жар от спекшегося грунта в сочетании с жаром лучей не прикрытого облаками солнца был почти непереносим. А за этим обжигающим днем последовала самая холодная ночь, какую мы испытали в Африке: из-за ясности неба и, следовательно, чрезмерной теплоотдачи термометр наутро показал в моей палатке всего 46,5° по Фаренгейту[222].

В этом лагере племянник Алвиша и рабы, которые присвоили Алвишев бисер в ставке Лунги Манти, воспользовались случаем, чтобы сбежать. Всех их выпороли и держали в цепях до выступления каравана. А тут их выпустили и дали грузы для переноски со многими ужасными угрозами насчет того, что с ними произойдет в Бие. Обнаружив, что за ними здесь не следят, они сочли более благоразумным удрать.

Алвиш, сильно этим расстроенный, сделал дневку, дабы отыскать объекты своего гнева. Поскольку Коимбра уходил на розыски продовольствия в деревне, которая должна была быть нашей очередной стоянкой, я воспользовался случаем сопроводить его и поискать лучшего места, нежели та обжигающая площадка, где мы в то время находились.

По пути мы встретили несколько ручьев и небольшие болотистые места — «худые шаги», как сказал бы ирландец, — но в конце перехода были вознаграждены тем, что нашли восхитительное место для лагеря рядом с Кавалой. Это была еще одна окопавшаяся деревня, а Попорла, — местный вождь, сказал, что некоторое число людей Мшири недавно прошли мимо, оставив деревню в покое из-за мощи ее укреплений.

Продовольствия было не достать, за исключением небольшого количества зерна. Но жители были так обрадованы тем обстоятельством, что караван готов платить за то, что ему потребуется, что дали нам возможность покупать еду по самым умеренным ценам.