— Животное! — панически выкрикнул инопланетянин, быстро-быстро перебирая тонкими ручками по штанге.
В тот же миг одна из стен поднялась вверх, совместив помещение с пылесборной камерой. Потоком воздуха Дениса сбило с ног и потащило по полу. Через мгновение его, словно тряпичную куклу, вышвырнуло в другой отсек.
— Дайте хоть проститься, сволочи! — заорал Денис, но ему никто не ответил.
4
…Всё, что я читал о Сомали, оказалось правдой: белый человек мог передвигаться по стране лишь под охраной автоматчиков. Под верблюжьими шкурами акара (так называют местные жилища) таилась бедность и опасность, словно они были хищными холмами, поджидавшими доверчивого путника. Иногда нам попадались дома местных богачей — большие хижины с соломенной крышей. При виде машин чёрные козы бросались врассыпную, верблюды лениво поворачивали голову, а люди настороженно провожали взглядом, держа наготове автоматы. Наконец, мы прибыли в Кисмайо — столицу сомалийских пиратов, шумную и крикливую, как громкоголосая негритянка на африканском базаре. Огороженная колючей проволокой тюрьма представляла из себя беспорядочную кучу строений, напоминавших клетки — в них сидели местные преступники. В основном это были пленники из конкурирующих бандитских отрядов, бродяги и должники. Группа африканцев в армейском камуфляже — местная охрана — обжаривала на костре козлёнка. Встречать меня вышел их начальник: рубашка едва сходилась на его объёмном животе, а руки были влажными и липкими от жира. Скорее всего, он только что сам разделывал свой будущий обед, вокруг которого облизывала слюнки охрана. Цветисто приветствовав его на английском, я вручил конверт с десятью сотенными купюрами. Заглянув, он одобрительно кивнул, похлопал меня жирной пятернёй по плечу и что-то отрывисто скомандовал на местном наречии.
Тысяча евро — огромные деньги в Сомали!
Для разговора нам выделили отдельно стоящую акара. Нам никто не мешал — таково было непременное условие сделки. Гораздо больше усилий понадобилось, чтобы уговорить заключённого поведать свою историю. Но еда — большая роскошь в Сомали даже в обычном доме, а в тюрьме — тем более. И пока мой собеседник жадно ел, я жадно слушал, ловя каждое слово. Прошло, наверное, часа полтора, прежде чем рассказ Маньяка с приветом завершился историей, как он попался с поличным.
— Слушаете вы с интересом, — заметил он, привалившись после сытного обеда спиной к мягкой стене. — Но не очень-то удивлены.
— Почему же? — не согласился я. — Ваша биография произвела на меня сильное впечатление. Скажите, вы действительно надеялись, что ваши приветы передадут жене?
— Конечно, надеялся, — ответил он. — Неужели вы поверили моему рассказу?
Я усмехнулся и поднялся на ноги.
— Уже пора? — вздохнул он.
— Да, пожалуй, что пора, — согласился я. — Передавайте привет вашей Дылде.
Достал из кармана фонарик в виде фигурки танцора, придерживающего руками стеклянное сомбреро, и передвинул рычажок на минимум. Мне давно хотелось посмотреть, как неторопливо исчезает человек, когда никто этому не мешает. Минут сорок мы ещё разговаривали о том, что на Земле понятно было только нам двоим. А потом он окончательно растаял. Только белые иероглифы, словно снежинки, ещё целую минуту кружились в жарком воздухе африканской хижины. Как-никак было 31 декабря, а в этот день даже в Африке должен идти снег.
Достав из кармана конверт с ещё одной тысячей евро, я направился к начальнику тюрьмы. Впереди было много дел, и самое первое из них — как можно скорее отыскать безвестного нищего в трущобах Кисмайо.
