Термометр за окном показывал минус двадцать, но на носу были выборы, и синоптики беззастенчиво врали, прогнозируя тепло. Кандидаты в один голос обещали повернуть Гольфстрим к берегам России и торжественно клялись, что через пару лет наша страна будет находиться на экваторе. Почтовые ящики напоминали сумку загулявшего почтальона, а с рекламных щитов вместо длинноногих красавиц угрюмо взирали пузатые пожилые мужики в галстуках.
Порфирий Сусликов сидел в стареньком обшарпанном кресле и неторопливо пил чай с бергамотом из большой алюминиевой кружки. По профессии он был купидон, но, как человек безалаберный, инструкций никогда не читал, на работу ходил по настроению и постоянно срывал план. Но без работы не мог. Вот и сейчас, в отпуске, уныло пялился в телевизор, ругал погоду да от тоски стрелял по тараканам. Заговоренными на соседку-склочницу стрелами.
— Ну, ничего не понимаю! — ругалась та, — лезут и лезут изо всех щелей. Да ладно бы на кухню, а то в постель целоваться…
Вымыв кружку, купидон долго чистил зубы, избавляясь от специфического бергамочьего аромата. После третьего тюбика от запаха не осталось и следа. От зубной щетки тоже. Именно в этот момент и раздался звонок в дверь.
На пороге Сусликов увидел два огромных мускулистых уха с худым невысоким мужчиной между ними.
— Агитировать пришел? — хмуро спросил он.
— Н-нет, — замявшись, ответил Ушастый. — Моя девушка… то есть не моя девушка…
— Понял, — ухмыльнулся Сусликов, — это тебе в контору, а я еще неделю в отпуске.
Но гость не уходил, лишь застенчиво топтался на пороге.
— Можно войти? — наконец спросил он и зачем-то добавил. — Меня Гриней зовут.
Порфирий посторонился. Задевая ушами за косяк, незнакомец вошел в квартиру и огляделся. Одну стену полностью занимали гигантские часы с целой деревней кукушек посередине, другую — фотография большой группы молодых людей с колчанами. В центре совсем юный Порфирий метился в привязанную к дереву Клавку Шифер.
— Наш курс на практике, — пояснил купидон, — ну, давай, рассказывай.
Ушастый Гриня открыл барсетку и вытащил пухлую пачку каких-то желтых бумажек.
— Вот, — сказал он, — целая куча справок: медкомиссия, психиатр, копия диплома, опять психиатр, военный билет, снова психиатр, паспортный стол, еще раз психиатр…
— Чё-то загоняли тебя в психушку, — заметил Сусликов.
— Понимаете, у них любометр зашкаливает, — пояснил Гриня, — говорят, нормальный человек так сильно не влюбляется.
— Ты в фас повернись, — попросил Сусликов, — а то глаза из-за ушей не видно. Почему ко мне-то?
— Так отказали, — горячо воскликнул Гриня, — никакой надежды.
Он достал очередную желтую бумажку и зачитал:
«Гражданину Монасипову Г.А.
В связи с вероятностью успеха в 0,01 % при минимально допустимых 13 % в оказании услуг купидона отказать.
И. О. Бога Рабинович».
— Бог ты мой! — вздохнул Порфирий и тут же поправился: — в смысле И.О. Бога ты мой! Тут и любометра не надо. Безнадега твое дело, как специалист говорю. Да и в конторе — они там за любую копейку удавятся — ежели отказывают, значит, труба. Хочешь чаю с бергамотом?
— Не хочу, — отказался гость, — не верю я в безнадежность, — и, понизив голос, добавил: — Вы ж говорят, когда-то самого… ну на этой, фамилию забыл…
— Брехня! — отмахнулся Порфирий, но в его взгляде появилось озорство.
Он задумчиво походил из угла в угол и, с сомнением посмотрев на Гриню, сообщил:
— Есть у меня придумка одна… Но честно скажу, еще ни разу не пробовал. Так что за успех не ручаюсь.
На улице было зябко, как в декабрьском трамвае. У коммерческого ларька в драповом пальтишке стояла Весна, разглядывая жвачку. Денег у Весны не было.
— Не знаю, чё делаю, — ворчал Порфирий, шагая рядом с Гриней, — бесполезно ведь, нутром чую. Слушай, а может кого другого, а? Вон ведь вокруг их сколько, прямо Кралефорния какая-то.
— Да? — удивился Гриня, — никогда внимания не обращал. Нет, кого другого мне не нужно.
— Ну хоть вон ту, в каракулевой шубе? — не отставал купидон, — махом уложу.
— Не хочу, — упрямо ответил Гриня.
— Зараза! — выругался Порфирий. — Мне за такую пятьсот баксов предлагали. Армянин с рынка. Битый час на коленях умолял — до сих пор на полу вмятина от пуза. А тут я тебе… Эх!.. Ну, чем она тебе не нравится? Ноги длинные — никакой шубы не хватит. Походка как у лебедя. Глаза — два Персидских залива. Голос… Девушка, эй, девушка, который час, не подскажете?
— Да пошел ты…
— …нежный как флейта. А?
— Не хочу, — упрямо ответил Гриня.
Купидон достал из пачки сигарету и с недовольным видом закурил. Несколько минут они шли молча.
— Смотри, — вдруг кивнул Порфирий, — трехэтажный дом видишь? Дом с привидениями.
— Привидений не бывает, — не поверил Гриня.
— Чего?! — возмутился Порфирий. — Да я там работал. Три свадьбы, одни похороны от безответной. Привидений не бывает! Такие же люди, как и мы. Пьют, любят, дерутся. На выборы голосовать ходят… Ну, необычные… А ты обычный? Чего у тебя уши такие… внушительные?
Гриня пожал плечами:
— Папа у меня нерусский.
— Какой национальности? — полюбопытствовал Порфирий.
— Чебурашка.
— Сын русской и чебурашки, — прокомментировал купидон, — чего ж ты тогда от жизни хочешь… Был у меня такой, как ты, чокнутый. В снежную бабу влюбился. Всё ей морковку в носу поправлял, пока ангину от поцелуев не схватил. Шляп, то есть ведер, штук десять подарил. Гулянки устраивал: виски со льдом, овощи «Хортекс», торт-мороженое. Думаешь, она ему хоть одно теплое слово сказала? Пшик, растаяла весной.
