Пепел державы - [89]
Не выдержав, хихикнул, утер слезы:
— Ноги, как утенок, в разные стороны… Скачет, кричит. Мне Микитка сует другую ручницу, заряженную, я снова целюсь, ка-а-ак дал! А он, леший, подпрыгивает да за задницу обеими руками!
Взрыв хохота. Никифор, усмехаясь краем губ, с прищуром глядит на говоруна усталым взглядом.
— Ну добил его, не? — спросили его.
— Не ведаю! — утирая слезы, отвечал ратник. — Оттащили его товарищи. А мне в ответ ухо отстрелили, собаки!
И указал на кровоточащий обрубок вместо левого уха.
— Не кручинься. Не срамное место же тебе отстрелили! — съязвил кто-то, и снова раздался взрыв хохота. Смех понемногу угас, вновь настала тишина, лишь негромко потрескивал тусклый костер.
— Никифор Степаныч, — обратились улыбающиеся молодые ратники к Чугуну с горевшими от любопытства взорами. — Нам баяли, как ты по приказу царя подчистую дом боярина Никиты Захарьина ограбил на Москве! Верно то иль нет?
Никифор покосился на чернобородого с упреком.
— А что я? — угадал мысли старшого стрелец. — Я токмо баял, как собаку эту пристрелил во дворе боярина!
— Да уж, пристрелил! Из двух ручниц разом животину убить не смогли! — съязвил Никифор. — Поведай лучше, как ты в штаны напустил, когда боярин с лестницы спускаться стал да в очи тебе заглянул!
Насмешливый гогот зазвучал со всех сторон. Чернобородый, раскрасневшись, тоже засмеялся и махнул рукой, мол, оставь.
— Чего нам те бояре! Правильно делал государь, что грабил их да смерти подвергал! От них на Руси все беды! — повестил с места седой ратник с повязкой на правом глазу. — Токмо боярам на Москве по-прежнему тепло. А нам, видать, не дождаться помощи, братцы… Помирать придется тута…
— За что помирать? За золу да пепел? Тут и людей-то не осталось, сколь схоронено под сгоревшими развалинами! — подхватил кто-то.
— Верно! Верно!
Никифор молчал, глубоко задумавшись, глядел на костер.
— Нет, братцы, ежели биться не станем, почитай, отдадим врагу Новгородскую дорогу, — продолжал ратник с повязкой.
— Эх, сбежать бы, да некуда… Поляки проклятые город обложили со всех сторон, — вторил ему чернобородый.
Говорили о недавно присланном из Москвы воеводе Иване Воейкове, который, по государеву приказу, возглавил оборону. Среди тех, кто сидел у костра, его не было — он без надобности редко покидал свою избу, пока еще чудом уцелевшую от огня.
— Молоко еще на губах не обсохло, а уже воевода!
— Так он самим государем отправлен…
— А государь, видать, думает, ежели своих воевод в крепостях ставить будет, то поляки от страха сбегут?
— Молвят, бывший кромешник он… В опричнине служил…
Тут прервал молчание сам Никифор, и все тут же замолкли:
— Бросьте унывать, братцы. Нам бы выстоять немного… а там и войне конец.
— Иди ты!
— Откуда знаешь?
— Как конец? — зазвучали наперебой любопытные голоса.
Никифор усмехнулся, пригнулся к костру, с хитрым прищуром оглядывая товарищей:
— Я давно слыхал, что сам царевич Федор должен приехать к королю и говорить с ним о мире!
— Ась? Чего?
— Федор… царевич… Федор! — покатилось по рядам.
— Да уж, на царевича Ивана надеяться не след! Таким же, как государь станет! Точно говорю… А Федор… Федор погибать нам не даст!
— Брехать — не топором махать, брехнул — да и отдохнул! — выпалил, махнув рукой, чернобородый рассказчик.
— Откуда же весть, Никифор?
— Да точно вам говорю! — стукнув кулаком в колено, отвечал Чугун. — Царевич Федор всех спасет и станет царем!
Снова гул голосов — спорят меж собой удивленные ратники.
— Ты гляди, дабы посланник государев, — седобородый стрелец указал кивком в сторону воеводской избы, — тебе за такие разговоры язык не оттяпал.
— Быстрее бы мир, — молвил молодой ратник, еще совсем мальчишка, задумчиво глядя на костер. — Земля впусте стоит. Сеять некому…
Разом все замолчали, задумались.
— А сколько пало? — ответил еще кто-то.
— Много, — кивнул Никифор. — Из товарищей уже и не осталось никого… То чума, то шведы, то татары, то немцы, то литовцы с поляками… Какая уж тут жизнь…
Тоска разом, по-матерински, объяла всех.
— Да чего тут… Поляки ядер не жалеют. Недолго нам осталось, ежели государь подмогу не пришлет. Ай! — махнул рукой Никифор. — Давайте, братцы, споем! Ванька! Больно мне твой голос люб, за душу берет! Спой нам, а?
Долговязый ратник с уродливым шрамом на все лицо, выпрямившись, затянул вдруг тоскливую песню сильным, глубоким голосом:
Притихнув, мужики слушали, кто-то тихонько подпевал, кто-то сидел, задумавшись, Никифор, опустив голову, глядел в костер — в глазах его блестели слезы…
Пока мужики дослушивали песню, он, утерев лицо, поднялся со своего места. Некоторые из ратных встали было следом, но Никифор, не прерывая песни, показал им, дабы сидели, и ушел один. Он направлялся к еще одному уцелевшему зданию, обсыпанному со всех сторон землей для защиты от огня. Отодрав дерн, он отворил скрипучую деревянную дверь и заглянул внутрь. В нос тут же ударил едкий и сильный запах серы. Здесь хранились несметные запасы пороха, с коими можно было обороняться целый год, а то и больше.
Последние годы правления Иоанна Грозного. Русское царство, находясь в окружении врагов, стоит на пороге гибели. Поляки и шведы захватывают один город за другим, и государь пытается любой ценой завершить затянувшуюся Ливонскую войну. За этим он и призвал к себе папского посла Поссевино, дабы тот примирил Иоанна с врагами. Но у легата своя миссия — обратить Россию в католичество. Как защитить свою землю и веру от нападок недругов, когда силы и сама жизнь уже на исходе? А тем временем по уральским рекам плывет в сибирскую землю казацкий отряд под командованием Ермака, чтобы, еще не ведая того, принести государю его последнюю победу и остаться навечно в народной памяти. Эта книга является продолжением романа «Пепел державы», ранее опубликованного в этой же серии, и завершает повествование об эпохе Иоанна Грозного.
Первая половина XVI века. В Москве подрастает сын великого князя Василия III – Иоанн. Но с кого будущему правителю брать пример? Москва, считающая себя Третьим Римом, больше похожа на Вавилон, где предательство, убийство и прелюбодеяние не в новинку. Боярство уподобилось зверям, грызущимся меж собою, но что поделать, если на зверей опирается государев трон. Ещё в малолетстве Иоанн слышал от няньки: «Чтобы тебя боялись, Ванюша, нужно быть сильным», и он понял: великая сила нужна, чтобы переменить устоявшийся порядок, когда «на боярах держится вся власть».
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Новый остросюжетный исторический роман Владимира Коломийца посвящен ранней истории терцев – славянского населения Северного Кавказа. Через увлекательный сюжет автор рисует подлинную историю терского казачества, о которой немного известно широкой аудитории. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В романе выдающегося польского писателя Ярослава Ивашкевича «Красные щиты» дана широкая панорама средневековой Европы и Востока эпохи крестовых походов XII века. В повести «Мать Иоанна от Ангелов» писатель обращается к XVII веку, сюжет повести почерпнут из исторических хроник.
Олег Николаевич Михайлов – русский писатель, литературовед. Родился в 1932 г. в Москве, окончил филологический факультет МГУ. Мастер художественно-документального жанра; автор книг «Суворов» (1973), «Державин» (1976), «Генерал Ермолов» (1983), «Забытый император» (1996) и др. В центре его внимания – русская литература первой трети XX в., современная проза. Книги: «Иван Алексеевич Бунин» (1967), «Герой жизни – герой литературы» (1969), «Юрий Бондарев» (1976), «Литература русского зарубежья» (1995) и др. Доктор филологических наук.В данном томе представлен исторический роман «Кутузов», в котором повествуется о жизни и деятельности одного из величайших русских полководцев, светлейшего князя Михаила Илларионовича Кутузова, фельдмаршала, героя Отечественной войны 1812 г., чья жизнь стала образцом служения Отечеству.В первый том вошли книга первая, а также первая и вторая (гл.
В 3-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли первые две книги трилогии «Песнь над водами». Роман «Пламя на болотах» рассказывает о жизни украинских крестьян Полесья в панской Польше в период между двумя мировыми войнами. Роман «Звезды в озере», начинающийся картинами развала польского государства в сентябре 1939 года, продолжает рассказ о судьбах о судьбах героев первого произведения трилогии.Содержание:Песнь над водами - Часть I. Пламя на болотах (роман). - Часть II. Звезды в озере (роман).
Книга Елены Семёновой «Честь – никому» – художественно-документальный роман-эпопея в трёх томах, повествование о Белом движении, о судьбах русских людей в страшные годы гражданской войны. Автор вводит читателя во все узловые события гражданской войны: Кубанский Ледяной поход, бои Каппеля за Поволжье, взятие и оставление генералом Врангелем Царицына, деятельность адмирала Колчака в Сибири, поход на Москву, Великий Сибирский Ледяной поход, эвакуация Новороссийска, бои Русской армии в Крыму и её Исход… Роман раскрывает противоречия, препятствовавшие успеху Белой борьбы, показывает внутренние причины поражения антибольшевистских сил.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.