Пендервики весной - [45]

И Розалинда обернулась и, отыскав глазами Бетти, улыбнулась ей, но не успела ничего сказать – её увлекли в дом, а за ней уже входили остальные.

Минут пять Бетти ждала: может, Розалинда появится и позовёт её, чтобы они поговорили вдвоём, без никого? Но появился только Жером – и стал кружить по подъездной дорожке в надежде встретить Джейн.

А Бетти убежала обратно в Квиглин лес, одна.

Войдя в дом после примерно часовой прогулки по весеннему лесу, Бетти в изумлении застыла на пороге. Народу в прихожей было битком, как в переполненном лифте. Бетти не сразу разобралась, кто где. В центре стояли Розалинда и Оливер, рука которого опять – или всё ещё? – лежала на Розалиндином плече. Вернувшийся от Рафаэля Бен пожирал Оливера глазами – а Бена-то чем Оливер успел очаровать, подарил ему какой-нибудь магический камень? Скай, Кейти и Молли сидели на лестнице, на ступеньках. Джейн, Арти, Жером, Пирсон и один из Донованов топтались вокруг Оливера с Розалиндой. Родители молча стояли в сторонке – да что это такое в доме творится? Даже Лидия была тут – она блаженно танцевала в этой толпе, её оплетённая одуванчиками корона мелькала где-то внизу, на уровне колен.

Бочком, по краешку, Бетти пробралась поближе к родителям – к оплоту надёжности и спокойствия, – стараясь не слушать, что говорит Оливер.

– Лично я всегда утверждал: мир существует лишь затем, чтобы завершиться хорошим фильмом. А до меня примерно то же самое сказал Рембо, только о книгах.

– Прошу прощения, это был не Рембо, а Малларме[62], – вежливо вставил Жером. – «Le monde est fait pour aboutir à un beau livre»[63].

Оливер скосил на него глаза, как на зудящего комара.

– Рембо, Малларме – кому это интересно?

Бетти подумала, что, может, это интересно Рембо или Малларме, пусть даже она, Бетти, не знает, кто они такие. Но на этот раз она хотя бы уверена, что не бейсболисты. Она решила, что ей, пожалуй, нравится Жером, и хорошо, что хоть кто-то внимательно следит за Оливером. Но Жером, вместо того чтобы следить дальше, опять таращился только на Джейн: кажется, это у него было теперь любимое занятие.

Розалинда заметила Бетти и помахала ей над чьими-то головами.

– Оливер приглашает всех в китайский ресторан. Поедешь с нами?

Розалинда с ума сошла? Она же знает: Бетти согласится на что угодно, хоть бегать босиком по битому стеклу, – только не ужинать со всеми этими людьми!

– А мне с вами можно? – спросил Бен. – Обожаю китайскую еду.

– Извини, Бен, – сказал мистер Пендервик. – Для вас с Лидией это будет уже слишком поздний час.

– Для неё, может, и поздний. – Бен негодовал, что его ставят на один уровень с Лидией, которая как раз вальсировала мимо, восторженно размахивая руками перед его носом. – Лидия, отстань от меня.

– Мы присмотрим за Беном, мистер Пендервик, – легко пообещал Оливер.

– Пап, это будет познавательно, – умоляюще сказал Бен. – Оливер объяснит мне всё про кино.

Кино, с ужасом осознала Бетти. Вот как Оливер охмурил её младшего брата! И что теперь, Бен тоже скоро заговорит про Бунюэля – и что там было второе… про семиотику?

– Чрезвычайно познавательно, – подтвердил Оливер. – Кстати, расскажу Бену, как в прошлом году я проходил курс по Кубрику. Все знают его как режиссёра «Космической одиссеи 2001 года», однако не менее интересными и неоднозначными работами отмечены и более ранние этапы его творчества. В шестидесятом году вышел его «Спартак», а в шестьдесят втором – «Лолита», и хотя в обоих фильмах прорабатывается опасная тема власти и порабощения…

– Да, спасибо, Оливер, – прервала его Ианта. – Всё это очень интересно.

– Бен, ты остаёшься дома, – добавил мистер Пендервик.

– Но…

– Никаких «но». Pater sum.

Все дети мистера Пендервика знали не только как переводится латинская фраза Pater sum – «Я отец», – но и что она на самом деле означает в этом доме: дальнейшие споры бесполезны и могут плохо кончиться.

– Бен, я тоже остаюсь, – сказала Бетти. – Хочешь, поиграем с тобой в «Отелло»?

– «Отелло», – горестно повторил Бен. Разве можно сравнивать настольную игру с китайским рестораном?

– Дети собираются играть пьесу Шекспира? – спросил Жером у Джейн.

– «Отелло» – это не пьеса Шекспира, ce n’est pas un drame[64]. Ну то есть c’est vrai[65], это, конечно, пьеса Шекспира, но «Отелло» – est aussi un jeu[66].

– Игра? Игра в Шекспира?

– Джейн, говори по-английски, – посоветовал Арти. – Так ты только путаешь Жерома.

– Oui! – От такого обилия прекрасных французских слов Лидия пришла в восторг. Она вертелась и кружилась, распевала своё «ля-ля-ля» и наскакивала то на Кейти, то на Пирсона, теряя одуванчики один за другим.

Розалинда собрала их с пола и, когда Лидия в очередной раз проносилась мимо, выловила её и сказала:

– Лидик, давай я вплету их обратно в твою корону?

– Мы найдём ей цветы получше одуванчиков. – Оливер тоже потянулся к короне, но, вместо того чтобы помочь Розалинде вплести выпавшие одуванчики, взял и выдернул оставшиеся.

Лидия не могла такое стерпеть. Она скорчила Оливеру страшную гримасу и на всякий случай от него отшатнулась – так резко, что чуть не встала на мостик.

– Non, – сказала она, – non, NON!