Пендервики весной - [46]

Принцесса Огонь-Одуванчик.

– Эти одуванчики ей подарил Ник, а она очень его любит, – извинилась Ианта за дочь.

– О да, – сказал Оливер.

– Ой! – спохватилась Розалинда. – Надо же пригласить Ника! Сбегаю спрошу его, идёт ли он с нами в ресторан.

– О да, – снова сказал Оливер.

Бетти заворожённо пронаблюдала, как Розалинда высвободилась из-под его руки (была борьба, хотя и короткая) и выбежала на улицу. Не будь сама Бетти сейчас в таком смятении, она объяснила бы сестре, что у Ника сегодня вечером свидание с его бывшей девушкой. Впрочем, неважно. Бетти рада была убедиться, что Розалинда пока ещё способна отделиться от Оливера, хотя бы на несколько минут. Временно посрамлённый Оливер что-то сказал Бену и, взяв его за локоть, увёл в гостиную. Бетти пыталась рассмотреть их сквозь толпу – было похоже, что они тихо беседуют о чём-то личном. Бетти попыталась представить, как она беседует с Оливером о чём-то личном, но не смогла, только вся покрылась мурашками.

Спустя три минуты Розалинда вернулась без Ника – и наконец вся толпа, шаркая, вытеснилась за дверь, погрузилась в машины и уехала в китайский ресторан, оставив пустой дом и – о радость! – изумительно пустую гостиную.

И Бетти немедленно этим воспользовалась самым замечательным образом: села за пианино и играла и играла до ужина, а потом после ужина и иногда негромко пела – конечно, когда была уверена, что её никто кроме Лидии не слышит. Лидия танцевала, пока её не унесли спать, а родители время от времени заглядывали в гостиную, чтобы сказать Бетти, как прекрасно у неё получается. Потом Бен тоже начал заглядывать время от времени – правда, не затем, чтобы похвалить Бетти, а просто на улице стало уже слишком темно и нельзя копать камни, и Бен решил, что он всё-таки хочет поиграть в «Отелло».

– Прошлый раз ты же уснула посреди игры, – напомнил он, ставя коробку с «Отелло» на клавиатуру, прямо на большую октаву.

Бетти продолжала играть вокруг коробки, транспонируя, где надо, левую руку в малую и контроктаву.

– Ну пожалуйста, – сказал Бен.

После четвёртого или пятого «пожалуйста» Бетти сдалась – они разложили «Отелло» на полу, и вскоре комната наполнилась клацаньем фишек, переворачиваемых с чёрной на белую сторону и обратно. Потом в столовой заговорили родители – негромко, но всё же голоса доплывали через прихожую. Сначала голос мистера Пендервика:

– Я тебе не рассказывал про одного самовлюблённого индюка по имени Нейл-Не-Помню-Как-Дальше, с которым Клер некоторое время встречалась в университете? Он постоянно говорил про Гарсиа Лорку и цитировал его стихи, и это всегда звучало так, как будто Лорка – его друг-приятель. А когда я, не выдержав, напомнил ему, что Гарсиа Лорка вообще-то умер несколько десятков лет назад, он спросил, что я хочу этим сказать… Что, Ианта? Почему ты так на меня смотришь?

– Я правильно понимаю, что Оливер напомнил тебе этого Нейла?

– М-м, пожалуй.

– А чем?

Бетти подтолкнула Бена и приложила палец к губам, чтобы он потише клацал фишками. Кажется, сейчас будет что-то важное.

– Рембо, видите ли! Ха! А до этого Оливер мне сообщил, что невозможно постичь кино без глубокого понимания Жана Ренуара. И предложил мне взять в прокате «Великую иллюзию»[67] и посвятить выходные просмотру и обсуждению этого фильма. – Мистер Пендервик застонал. – Он что, волочится за нашей Розалиндой?

– Я не знаю, волочится или нет, но мне кажется, последние лет полтораста этим выражением никто ни разу не пользовался. Мартин, что на тебя такое нашло?

– Eheu fugaces, Postume, Postume, labuntur anni[68], – ответил он. – Чувствую себя глубоким стариком.

– Ты не старик, дорогой, на каком бы языке ты это ни повторял.

– Хм-м. Может, это Рози за ним волочится?

– Я не знаю, Мартин. Но он, конечно, очень привлекательный юноша.

– Ианта!

– Да, это так. Что-то есть в нём такое… скулы, наверное. Я просто констатирую факт.

Мистер Пендервик опять застонал, ещё громче, чем в первый раз.

– А нельзя нам вернуть Томми с его нормальными скулами? Как же мне не нравятся все эти перемены.

– Бедный мой муж, тебе придётся привыкать к переменам. У Розалинды может появиться ещё много парней, прежде чем она остановит свой выбор на ком-то одном, и потом со всеми остальными твоими детьми будет происходить то же самое.

– Это меня убьёт. Я не готов думать о потенциальных зятьях.

– И очень хорошо, потому что ни одна из твоих дочерей пока что не готова думать о потенциальных мужьях. Мартин, прошу тебя, успокойся.

– Но просто этот Оливер…

– Тсс! – прервала его Ианта. – Он наш гость. Кстати, где мы его сегодня положим? Можно было бы постелить ему на диване у нас в кабинете, но там все уже застелено твоими ботаническими образцами.

– Для этого мне и нужен кабинет, я же ботаник! А Оливер пускай поспит на диване в гостиной. Авось это немножко охладит его пыл.

Бетти пониже наклонила голову, пряча от Бена улыбку. Теперь она чувствовала себя не так ужасно из-за Оливера – раз папа и Ник относятся к нему точно так же, как она.

– Значит, Оливеру отдаём диван в гостиной, – согласилась Ианта. – А Джеффри где разместим, когда он завтра приедет? Мы собирались положить его в Розалиндиной комнате, но Розалинда теперь дома… Думаю, можно попросить Бетти временно перебраться к Лидии, на кровать для большой девочки, а Джеффри поспит у Бетти. Мне кажется, она не будет возражать.