Пена - [55]
А ведь в один прекрасный день он тоже помрет, и его повезут на кладбище (если, конечно, он не утонет в море или не сдохнет в тюрьме). Интересно, кто пойдет проводить его в последний путь. Рашель? Райзл? А может, вообще кто-нибудь, кого он пока знать не знает? Иногда чужой быстро становится своим. Еще неделю назад он понятия не имел, что живет на свете некая Райзл Затычка, а теперь передал ей все дела.
Макс остановился перед кондитерской. Он не был голоден, но, почуяв запах бисквита, кофе и какао, захотел перекусить. Все-таки удержался: «Если сейчас пожру, аппетит испорчу перед обедом».
В гостинице Максу передали письмо. Множество штемпелей, аргентинская марка. Рашель отправила его в Париж, а оттуда письмо переслали в Польшу. Дата — полтора месяца назад. Писала Рашель как курица лапой, и Макс почти не понимал, чего она хочет. Ясно было одно: она в бешенстве. В письме даже несколько раз попадалось слово «развод».
Когда Рашель вышла за Макса, она вообще не умела ни писать, ни читать. Потом наняла учителя, несколько лет брала у него уроки, но только и научилась, что накорябать адрес да насочинять какой-то тарабарщины, мешая друг с другом испанские и еврейские слова. По сравнению с Рашелью Макс — просто писатель. Буквам его обучили еще в Рашкове, а потом он сам приучился читать газеты и книжки. Он легко запоминал новомодные словечки из пьес в еврейском театре и даже произносил речи на собраниях погребального братства.
Несколько раз перечитав письмо, Макс понял, что у Рашели обострилась экзема, которой она страдает не один год, что она недовольна служанкой Роситой, которая в последнее время совсем обленилась, и что в Буэнос-Айресе дожди и холод. Когда уже Макс вернется домой?
«А правда, когда? И зачем?» — спросил он себя.
Что верно, то верно, поездка уже влетела в копеечку. Может, он теряет уже потому, что находится здесь, а не в Буэнос-Айресе. Но что толку от денег, если жена — не жена и нервы ни к черту? Если Райзл не просто языком мелет, а действительно найдет девушек, которых он сможет увезти в Аргентину, то он не только все расходы отобьет, но еще и неплохо заработает…
Несколько слов Макс так и не разобрал. Почерк ужасный, не поймешь, то ли еврейскими буквами написано, то ли латинскими, так еще и кляксы. Макс уже решил, что не понял — и ладно, не важно, но все-таки снова углубился в письмо.
Вдруг он увидел слово «аниверсарио»[93] и в то же мгновение понял всю фразу: скоро годовщина смерти Артуро.
— Господи, как же я забыл?!
Да, три недели назад исполнилось ровно три года, как Артуро нет в живых…
Макс сидел, уставившись на листок бумаги. Артуро гниет в земле, а он, отец, разъезжает в поисках приключений, гоняется за удовольствиями. Вдруг подумал: «Может, попоститься сегодня?» А смысл? Кому это надо, Богу?
Макс вспомнил сеанс у Школьникова. Нет, это был не Артуро, он же по-польски ни слова не знал. Но все-таки Максу казалось, что он слышит голос сына. И потом, его слова, что он на том свете не один, встретил там деда с бабкой…
В одну секунду Макс принял решение: нельзя больше откладывать поездку в Рашков. Он должен был поехать туда сразу, лишь только прибыл в Польшу. Но все забывал, тянул время. Он просто боялся города, где у него близкие, и на кладбище, и живые.
Неужели человек может думать только о себе? Как это называется? Эгоизм. Ни один преступник не ведет себя так, как он. Даже грабителям и ворам не чужды родственные чувства.
— Какой же я подонок! — воскликнул Макс.
Он хотел распорядиться, чтобы прислуга спрашивала, кто звонит, если его будут звать к телефону. И тут же послышался стук в дверь. Вошла горничная.
— Пана просят к телефону.
— Кто?
— Какая-то панна Тереза.
— Тереза? — Макс не помнил, чтобы у него в Варшаве были знакомые с таким именем. — Наверно, какая-то ошибка, — сказал он, но все-таки вышел в коридор и взял трубку.
Где-то он определенно слышал этот голос. Молодой, но чуть с хрипотцой. Что-то говорит по-польски.
— Я плохо знаю польский язык, — ответил Макс. — Кто это?
В трубке стало тихо, будто женщина на том конце провода задумалась, не ошиблась ли она номером. Потом представилась:
— Это Тереза Школьникова с Длугой улицы.
— Тереза Школьникова! Медиум!
— Да.
— Горничная сказала — панна Тереза, а я не сообразил, что это вы. Откуда вы знаете мой адрес?
— Брат записал.
— Вы, наверно, удивились, что я не пришел на… как бы это сказать… Я был очень занят. Но почему вы звоните? Что-то случилось?
Снова молчание. Максу показалось, что Тереза раздумывает, говорить или повесить трубку. Наконец она продолжила:
— Мы удивились, что вы куда-то пропали… Вы же вчера должны были прийти. Мы вас ждали. Вчера был очень удачный сеанс… Необыкновенно удачный! Просто потрясающий!.. Ваш сын пытался вступить с вами в контакт.
— Мой сын? В контакт?
— Да, он пытался связаться с вами…
— За минуту до вашего звонка я думал и о нем, и о вас… Только забыл, что вас зовут Тереза.
— Да что вы? Это замечательно! Мысли передаются на расстояние. Брат о вас вспоминал, мы все вас ждали…
— А можно прийти сегодня вечером? — спросил Макс.
— Сегодня сеанса нет, но я хотела бы с вами поговорить. Мне надо сказать вам кое-что важное и…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня звали лгуном, — вспоминал Исаак Башевис Зингер в одном интервью. — Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же».«Мешуга» — это своеобразное продолжение, возможно, самого знаменитого романа Башевиса Зингера «Шоша». Герой стал старше, но вопросы невинности, любви и раскаяния волнуют его, как и в юности. Ясный слог и глубокие метафизические корни этой прозы роднят Зингера с такими великими модернистами, как Борхес и Кафка.
Эти рассказы лауреата Нобелевской премии Исаака Башевиса Зингера уже дважды выходили в издательстве «Текст» и тут же исчезали с полок книжных магазинов. Герои Зингера — обычные люди, они страдают и молятся Богу, изучают Талмуд и занимаются любовью, грешат и ждут прихода Мессии.Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня называли лгуном. Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же.Исаак Башевис ЗингерЗингер поднимает свою нацию до символа и в результате пишет не о евреях, а о человеке во взаимосвязи с Богом.«Вашингтон пост»Исаак Башевис Зингер (1904–1991), лауреат Нобелевской премии по литературе, родился в польском местечке, писал на идише и стал гордостью американской литературы XX века.В оформлении использован фрагмент картины М.
Американский писатель Исаак Башевис Зингер (род. в 1904 г.), лауреат Нобелевской премии по литературе 1978 г., вырос в бедном районе Варшавы, в 1935 г. переехал в Соединенные Штаты и в 1943 г. получил американское гражданство. Творчество Зингера почти неизвестно в России. На русском языке вышла всего одна книга его прозы, что, естественно, никак не отражает значения и влияния творчества писателя в мировом литературном процессе.Отдавая должное знаменитым романам, мы уверены, что новеллы Исаака Башевиса Зингера не менее (а может быть, и более) интересны.
Американский писатель Исаак Башевис Зингер (род. в 1904 г.), лауреат Нобелевской премии по литературе 1978 г., вырос в бедном районе Варшавы, в 1935 г. переехал в Соединенные Штаты и в 1943 г. получил американское гражданство. Творчество Зингера почти неизвестно в России. На русском языке вышла всего одна книга его прозы, что, естественно, никак не отражает значения и влияния творчества писателя в мировом литературном процессе.Отдавая должное знаменитым романам, мы уверены, что новеллы Исаака Башевиса Зингера не менее (а может быть, и более) интересны.
Роман "Шоша" впервые был опубликован на идиш в 1974 г. в газете Jewish Daily Forward. Первое книжное издание вышло в 1978 на английском. На русском языке "Шоша" (в прекрасном переводе Нины Брумберг) впервые увидела свет в 1991 году — именно с этого произведения началось знакомство с Зингером русскоязычного читателя.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Роман нобелевского лауреата Исаака Башевиса Зингера (1904–1991) «Поместье» печатался на идише в нью-йоркской газете «Форвертс» с 1953 по 1955 год. Действие романа происходит в Польше и охватывает несколько десятков лет второй половины XIX века. После восстания 1863 года прошли десятилетия, герои романа постарели, сменяются поколения, и у нового поколения — новые жизненные ценности и устремления. Среди евреев нет прежнего единства. Кто-то любой ценой пытается добиться благополучия, кого-то тревожит судьба своего народа, а кто-то перенимает революционные идеи и готов жертвовать собой и другими, бросаясь в борьбу за неясно понимаемое светлое будущее человечества.
Роман «Улица» — самое значительное произведение яркого и необычного еврейского писателя Исроэла Рабона (1900–1941). Главный герой книги, его скитания и одиночество символизируют «потерянное поколение». Для усиления метафоричности романа писатель экспериментирует, смешивая жанры и стили — низкий и высокий: так из характеров рождаются образы. Завершает издание статья литературоведа Хоне Шмерука о творчестве Исроэла Рабона.
Давид Бергельсон (1884–1952) — один из основоположников и классиков советской идишской прозы. Роман «Когда всё кончилось» (1913 г.) — одно из лучших произведений писателя. Образ героини романа — еврейской девушки Миреле Гурвиц, мятущейся и одинокой, страдающей и мечтательной — по праву признан открытием и достижением еврейской и мировой литературы.
Исроэл-Иешуа Зингер (1893–1944) — крупнейший еврейский прозаик XX века, писатель, без которого невозможно представить прозу на идише. Книга «О мире, которого больше нет» — незавершенные мемуары писателя, над которыми он начал работу в 1943 году, но едва начатую работу прервала скоропостижная смерть. Относительно небольшой по объему фрагмент был опубликован посмертно. Снабженные комментариями, примечаниями и глоссарием мемуары Зингера, повествующие о детстве писателя, несомненно, привлекут внимание читателей.