Пена - [19]
Но он-то, Макс, что может ухватить? Разве только кусок сырного пирога, от которого тяжесть в желудке, а там, глядишь, и ожирение сердца…
Под утро Макс заснул, но через полтора часа проснулся.
Спросил себя:
— Чем бы сегодня заняться?
Тут летний день долог. А в Буэнос-Айресе сейчас зима. Дождь, ветер, промозглый холод до костей пробирает. А печки там в глаза не видели… Рашель сама извелась и его постоянно изводила, будто это он, Макс, виноват, что с Артуро случилось несчастье. Цеплялась на каждом шагу…
«Ну, ничего, мы еще поиграем немного, — подумал Макс. — Могила не убежит…»
В восемь он позвонил горничной, чтобы ему приготовили ванну. В ванной комнате, сбросив халат, осмотрел себя в зеркале. Слегка располнел, но мускулы по-прежнему крепкие, тугие. Вот она, сила, вся здесь. А в голове будто заноза сидит. Какая-то досада, тоска и стыд вселились в него, как бесы.
«А что, если к раввину обратиться? — пришло ему в голову. — Хоть к тому самому, отцу Циреле? Вдруг поможет? Нет, лучше не надо. Не стоит доверять ему такие вещи…»
На этот раз он велел подать завтрак в номер. Ждать пришлось довольно долго, но в конце концов официант принес хлеб, масло, яичницу и кофе. Макс сел завтракать.
Он привык читать за едой. Хорошо, что вчерашнюю газету не выкинул. Макс полистал ее, пробежал глазами по заголовкам. Потом стал просматривать объявления. Одно из них начиналось так: «Бернард Школьников предсказывает будущее». И дальше: «Знаменитый ясновидящий Школьников предскажет ваше будущее по руке или по лицу, найдет пропавших людей и вещи, раскроет преступление, покажет ваших любимых в зеркале. Плата умеренная. Прием с 10 утра до 8 вечера». Внизу — адрес и телефон.
Макс даже перестал жевать. А вдруг этот предсказатель ему поможет? Вдруг это высшая сила, которая управляет миром, не позволила ему вчера выбросить газету в мусорную корзину? «Сегодня же к нему схожу!» — решил Макс.
Он второпях доел завтрак, — Кто его знает? Наверно, все-таки есть какие-то тайны, и никто не в силах их понять. Ему самому цыганка когда-то предсказала такие вещи, которые мог увидеть только пророк. И все, что ей для этого понадобилось, это засаленная колода карт. Определенно колдовство существует. Может, его, Макса, кто-то проклял или сглазил. Так ведь и Рашель — немного колдунья… Сначала Максу не очень хотелось есть, но теперь в нем проснулся аппетит.
Макс положил на объявление часы, будто боялся, что его сдует ветром. Что ж, сегодня утром не придется болтаться без дела, уже хорошо.
Он надел свежую рубашку. У него были с собой маникюрные ножницы, он аккуратно вырезал ими объявление и спрятал его в карман жилетки.
Макс уже собирался покинуть номер, как в дверь постучали. На пороге стоял мальчишка в красном мундирчике и круглой шапке с козырьком.
— Пан Макс Барабандер? — У него был такой выговор, что Макс еле узнал свое имя. — Вас к телефону!
— К телефону?
«Как всегда», — подумал Макс.
Едва в человеке загорится искорка надежды, сразу что-нибудь случается. Но кто может ему звонить? Кто знает, что он остановился в «Бристоле»?
Телефон находился в коридоре. Макс взял трубку.
— Кто это?
— Макс Барабандер? — спросил низкий, утробный голос.
— Да, я слушаю.
— Это Шмиль Сметана. Мы позавчера в ресторане познакомились, помните?
— Еще бы, конечно, помню!
— Наверно, удивлены, что я вам звоню?
— Ничуть. Почему бы нет? За одним столом сидели, выпивали, так что мы теперь добрые друзья.
— Вот и славно! А то, знаете, не люблю тех, кто много из себя корчит. Чего нос-то задирать? Я, как только вас увидел, сразу понял: вы наш человек. Мы вчера опять там сидели, так все о вас спрашивали. И Эстер тоже. Та, из пекарни в пятнадцатом. Вы женщинам нравитесь.
— Это уже в прошлом.
— Как говорят поляки, gdzie woda była, tarn woda będzie — где была вода, там вода и будет. Сегодня не придете? Дело в том, что мне надо с вами кое о чем побеседовать. Но не в ресторане. Лучше, как говорится, с глазу на глаз. Есть у меня одна хорошая приятельница. У нас с ней друг от друга секретов нет. В двадцать третьем доме живет. Готовит просто по-царски! Может, отужинаете с нами? Только мы втроем. По стаканчику пропустим, и голодным точно не уйдете.
— Как ее зовут? И какая квартира?
— Райзл. Райзл Затычка, как ее на нашей улице называют. Квартира двенадцать. Войдете в ворота и на второй этаж. Сразу после семнадцатого дома — двадцать первый, а дальше — двадцать третий. В котором часу сможете прийти?
— А когда вам удобней?
— Около пяти. Тогда успеем обо всем поговорить. Райзл спрашивала, что вы любите, что лучше приготовить, курицу, гуся, уточку? А какие тефтели у нее! А клецки, а сливовый компот! Пальчики оближешь! Каждый раз ем и наесться не могу.
— Что может быть лучше тефтелей и клецок?
— Правильный ответ. Значит, в пять?
— Хорошо, в пять.
— Ждем вас. Если возьмете дрожки, скажите извозчику, чтобы по Цеплой вез. Зачем кому попало знать, куда вы идете? Как сказано в Торе, держи язык за зубами…
— Буэно[40], в пять увидимся.
Только повесив трубку, Макс вспомнил, что «буэно» — не еврейское слово. Так говорят в Аргентине, а не в Польше.
Бернард Школьников жил на Длугой. Дрожки выкатили с Козьей на Медовую, а с нее повернули на Длугую. Дом стоял недалеко от площади Красинских. Макс Барабандер бросил взгляд на дворец. Знакомые места. Когда-то Макс часто гулял тут с девушками.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня звали лгуном, — вспоминал Исаак Башевис Зингер в одном интервью. — Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же».«Мешуга» — это своеобразное продолжение, возможно, самого знаменитого романа Башевиса Зингера «Шоша». Герой стал старше, но вопросы невинности, любви и раскаяния волнуют его, как и в юности. Ясный слог и глубокие метафизические корни этой прозы роднят Зингера с такими великими модернистами, как Борхес и Кафка.
Эти рассказы лауреата Нобелевской премии Исаака Башевиса Зингера уже дважды выходили в издательстве «Текст» и тут же исчезали с полок книжных магазинов. Герои Зингера — обычные люди, они страдают и молятся Богу, изучают Талмуд и занимаются любовью, грешат и ждут прихода Мессии.Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня называли лгуном. Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же.Исаак Башевис ЗингерЗингер поднимает свою нацию до символа и в результате пишет не о евреях, а о человеке во взаимосвязи с Богом.«Вашингтон пост»Исаак Башевис Зингер (1904–1991), лауреат Нобелевской премии по литературе, родился в польском местечке, писал на идише и стал гордостью американской литературы XX века.В оформлении использован фрагмент картины М.
Американский писатель Исаак Башевис Зингер (род. в 1904 г.), лауреат Нобелевской премии по литературе 1978 г., вырос в бедном районе Варшавы, в 1935 г. переехал в Соединенные Штаты и в 1943 г. получил американское гражданство. Творчество Зингера почти неизвестно в России. На русском языке вышла всего одна книга его прозы, что, естественно, никак не отражает значения и влияния творчества писателя в мировом литературном процессе.Отдавая должное знаменитым романам, мы уверены, что новеллы Исаака Башевиса Зингера не менее (а может быть, и более) интересны.
Американский писатель Исаак Башевис Зингер (род. в 1904 г.), лауреат Нобелевской премии по литературе 1978 г., вырос в бедном районе Варшавы, в 1935 г. переехал в Соединенные Штаты и в 1943 г. получил американское гражданство. Творчество Зингера почти неизвестно в России. На русском языке вышла всего одна книга его прозы, что, естественно, никак не отражает значения и влияния творчества писателя в мировом литературном процессе.Отдавая должное знаменитым романам, мы уверены, что новеллы Исаака Башевиса Зингера не менее (а может быть, и более) интересны.
Роман "Шоша" впервые был опубликован на идиш в 1974 г. в газете Jewish Daily Forward. Первое книжное издание вышло в 1978 на английском. На русском языке "Шоша" (в прекрасном переводе Нины Брумберг) впервые увидела свет в 1991 году — именно с этого произведения началось знакомство с Зингером русскоязычного читателя.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Роман нобелевского лауреата Исаака Башевиса Зингера (1904–1991) «Поместье» печатался на идише в нью-йоркской газете «Форвертс» с 1953 по 1955 год. Действие романа происходит в Польше и охватывает несколько десятков лет второй половины XIX века. После восстания 1863 года прошли десятилетия, герои романа постарели, сменяются поколения, и у нового поколения — новые жизненные ценности и устремления. Среди евреев нет прежнего единства. Кто-то любой ценой пытается добиться благополучия, кого-то тревожит судьба своего народа, а кто-то перенимает революционные идеи и готов жертвовать собой и другими, бросаясь в борьбу за неясно понимаемое светлое будущее человечества.
Роман «Улица» — самое значительное произведение яркого и необычного еврейского писателя Исроэла Рабона (1900–1941). Главный герой книги, его скитания и одиночество символизируют «потерянное поколение». Для усиления метафоричности романа писатель экспериментирует, смешивая жанры и стили — низкий и высокий: так из характеров рождаются образы. Завершает издание статья литературоведа Хоне Шмерука о творчестве Исроэла Рабона.
Давид Бергельсон (1884–1952) — один из основоположников и классиков советской идишской прозы. Роман «Когда всё кончилось» (1913 г.) — одно из лучших произведений писателя. Образ героини романа — еврейской девушки Миреле Гурвиц, мятущейся и одинокой, страдающей и мечтательной — по праву признан открытием и достижением еврейской и мировой литературы.
Исроэл-Иешуа Зингер (1893–1944) — крупнейший еврейский прозаик XX века, писатель, без которого невозможно представить прозу на идише. Книга «О мире, которого больше нет» — незавершенные мемуары писателя, над которыми он начал работу в 1943 году, но едва начатую работу прервала скоропостижная смерть. Относительно небольшой по объему фрагмент был опубликован посмертно. Снабженные комментариями, примечаниями и глоссарием мемуары Зингера, повествующие о детстве писателя, несомненно, привлекут внимание читателей.