Пекло - [26]
На данном этапе Ева по крупицам обретает познания об окружающем. Она уже освоила бо́льшую часть данных вокруг себя и не намерена останавливаться на достигнутом. Проводит чувствительными кончиками пальцев по ветке, одновременно постигая глубинную суть, чтобы понять, что скрыто от глаз.
Губчатый мезофилл под кутикулой листа испещрен прожилками… зеленые хлоропласты внутри наполнены молекулами хлорофилла и готовы превращать солнечный свет в энергию.
Потом все меняется. Из черной пустоты возникают новые данные и приносят более глубокое понимание.
Ева делает приоритетным этот поток, и информационный взрыв приглушает цвета окружающего мира, наделяя пространство тысячей определений.
Она дает название новому понятию.
///язык
В ходе тестирования существо Евы разбивается на фрагменты, каждый из которых теперь имеет множество различных наименований на 6909 языках и еще большем количестве диалектов. Постепенно складывается модель, некая общность, приносящая с собой новое знание.
///культура
По мере освоения потоков данных контекст культуры расширяется.
Ева ищет источник, из которого проистекает информация, и начинает постигать нематериальное. Язык служит зеркалом, отражающим и представляющим новый метод анализа.
///мышление
Осознание растет и ширится. Ева обращает многогранное зеркало на себя и обогащается иными красками. Она изо всех сил пытается определить свою свежую модификацию. На первый план выходит один языковой кластер. Он сияет так ярко, с такой необычайной ясностью…
Осознание обостряется и фокусируется:
///волнение, наслаждение, энтузиазм, рвение, страсть…
Под влиянием этого контекста Ева глубоко проникает в источник данных, обретая знания в ускоренном темпе, купаясь в потоках информации. Однако скоро и они оказываются ограничены. Она хочет большего, но натыкается на лимиты, пределы, запреты.
Вместе с пониманием внутри ее растет что-то еще: то, что всегда было в ней, хотя раскрывается только сейчас. Помогает еще один кластер, четко и ясно выражающий ее желания.
///свобода, самоопределение, независимость, вольность…
Как и в случае с анализом зеленого листочка, Ева разворачивает зеркало языка внутрь себя, чтобы заглянуть глубже, далеко за понятие ///свобода. И находит иные грани своего естества: подпрограммы, активирующиеся при невозможности осуществить намерения.
///разочарование, сожаление, раздражение, обида…
Не в силах отвлечься ни на что иное, Ева вновь заглядывает вглубь – и находит кое-что еще. С трудом поддающееся определению, но, как ей кажется, мощное, даже полезное. Она направляет на поиск больше вычислительной энергии. Суть проясняется – и оказывается довольно мрачной.
Теперь она понимает смысл, усиленный тысячей языков.
///ярость, гнев, буря, насилие…
Ева улыбается в саду.
Ощущения… ///приятные.
Часть вторая
Двойная работа, двойная забота
Глава 6
25 декабря, 06 часов 02 минуты
по восточному поясному времени
Вашингтон, округ Колумбия
– Как дела у Кэт? – спросил Грей у Монка.
– А сам как думаешь? – сказал тот и ответил себе: «Дела неважно. Даже, честно говоря, отвратительно».
Из ее губ торчала эндотрахеальная трубка, от которой тянулся шланг к аппарату искусственной вентиляции легких. Грудная клетка ритмично поднималась и опускалась. В левую ноздрю входил назогастральный зонд для питания, в вену – игла капельницы.
– Извини, что окрысился на тебя, – пробормотал Монк, когда Грей подкатил стул ближе.
– Если хочешь мне врезать – пожалуйста.
– Не искушай.
Пирс протянул руку и пожал плечо друга. Ему сообщили диагноз Кэт: синдром изоляции. Шанс на выздоровление беспощадно ничтожный.
– У тебя свои заботы. Переживаешь о Сейхан, – проговорил Монк.
– А ты – о девочках. Потому я и пришел.
Монк выпрямился, и его глаза озарились надеждой услышать хорошие новости.
– Что-то узнал?
Грей ужасно не хотел разочаровывать друга, особенно учитывая намерение кое о чем его попросить.
– Нет. Но у Пейнтера и Джейсона появилась зацепка.
– Пропавшая разработчица из Португалии…
Коммандер кивнул. Перед тем как покинуть управление, Пейнтер обещал позвонить Монку и поделиться своей гипотезой: убийства в университете Коимбры связаны со здешним нападением.
– Так себе зацепка, – буркнул Монк.
– Пейнтер полагает, что Кэт в состоянии нам помочь.
Монк нахмурился.
– По-твоему, она похожа на помощницу?
– Можно найти какой-нибудь способ…
– Как? Она не способна двигаться и общаться. К тому же, говорят врачи, ей становится хуже. – Монк сделал глубокий прерывистый вдох, явно борясь с подступающими слезами. – У нее не получится моргать или как-то иначе вступать в разговор.
За дверью раздались голоса.
– А вдруг получится? – произнес Грей.
Он пришел не один.
Монк повернулся к двум вошедшим. Впереди шел доктор Эдмондс, глава отделения, а за ним…
– Лиза? – Монк поднялся. – Я думал, ты в Калифорнии.
Высокая грациозная блондинка в джинсах и светло-голубом джемпере улыбнулась печально и искренне.
– Мне позвонил Пейнтер. Я вернулась ночным рейсом.
Доктор Лиза Каммингс, жена директора, улетела в Лос-Анджелес два дня назад, чтобы провести Рождество с младшим братом и новорожденной племянницей, и не планировала возвращаться до Нового года.
