Патрис Лумумба - [10]

Он родился 2 июля 1925 года в деревне Оналуа. Район Катако-Комбе. Эту местность называли Санкуру — по реке, прорезавшей всю провинцию Касаи. Одной и той же реке каждое племя дает свое наименование. За городом Порт-Франки Санкуру становится Касаи, а под названием Ква или Кванго впадает в Конго севернее Леопольдвиля. Восточнее Оналуа протекает Ломами: она потянулась к Конго прямо на север и вливается в эту великую африканскую реку западнее Стэнливиля. Совсем рядом от Оналуа маленькая Лубефу, впадающая в Санкуру. А еще текут Лутемба, Лудима, Униа, Лумбила, Луеди, Лукение, Укулунгу, Луджа, Лади — и все в одном районе. В речной, озерной и лесной провинции Санкуру отличался от других районов замкнутостью и бездорожьем. Впрочем, такое впечатление могло сложиться лишь у приезжего. Для коренного жителя бездорожья не существовало: деды и прадеды проложили достаточно тропинок. Африканцы снуют по ним, не жалуясь на плохой путь, и с грузом и налегке. Машина застревает на дороге, особенно в дождливую пору. Но пешеход никогда не увязнет на тропинке! Только надо хорошо знать этот лабиринт, вытканный человеческими ногами.

Крестьянин Окитоленга Франсуа Лумумба любил рыбачить, и ему не надо было расспрашивать, какова вот эта дорожка и куда она ведет. Для рыбака обычное деление суток на день и ночь, а погоды на дурную и сносную никак не подходит. Главное — когда хороший клев, когда можно принести в семью свежую рыбу, пахнущую рекой, водорослями, илом и корзиной, сплетенной из прутьев. Окитоленга Франсуа пропадал на реке и ночами, и в дождливую погоду. С пустыми руками он не возвращался. Про него говорили, что он умеет перехитрить рыбу. Франсуа не любил шумных дорог. Выйдя из деревни, он пробирался к реке целиной и выходил к глухой заводи.

Так было и на этот раз. Где-то далеко раздавались голоса детишек, на которые он поначалу не обратил внимания. Затем он услышал, что зовут его. Откликнулся. Орава сорванцов, знакомых Франсуа своими проделками, появилась перед ним, выкатившись из высокой травы. Они и принесли новость: в хижине Лумумбы появился новый человек. Велели сказать, что мальчик, мальчик...

«Всегда так и у всех так, — подумал Окитоленга. — Знаешь, что вот-вот должен появиться ребенок. А ждать в хижине нельзя, не положено. Женское дело, при котором присутствуют одни женщины. Мужчины уходят в лес, в поля, нагруженные раздумьями и тревогами».

Он то улыбался, то мрачнел. Полез в воду — к корзине, в которую он опускал выуженную рыбу. Привязанные к ней булыжники держали ее на одном месте, не давая течению унести улов. Окитоленга ухватился за веревку и потянул корзинку к берегу. Недаром он старался: рыба как раз кстати — вечером будут гости. Половина деревни — родственники, другая половина — знакомые, не пригласить которых нельзя. Традиция племени: в дни радости и печали все тянутся к хижине. Здесь слезы и радость делят без всякого приглашения.

Африканец — человек общительный. Жизненную удачу или неудачу он переживает не в одиночестве, а вместе со всей родней. Рождение человека — событие, и его положено отмечать достойным образом. Надежда! Какая-то окрыленность, временная отрешенность от всех невзгод. Мечта о том, что вот этот живой комочек, возмужав, будет незаурядным или даже великим мутетела. Надежды не всегда сбываются, но это еще не повод для разочарования...

Окитоленга остановился шагах в двадцати от своей хижины. Присел и сбросил на землю корзину с рыбой. К нему стали подходить односельчане, жали руки, поздравляли. Время клонилось к вечеру. Разложили костер. Сосед, заядлый охотник, положил около самого костра антилопку. Светились бутыли, наполненные пальмовым пивом. Костер пылал все ярче и ярче. Появились барабаны: на них никто пока что не играл. Все придет со временем. Деревенский знахарь притащился молча: он не удостоил присутствующих ни взглядом, ни разговором. Прошел к огню и в двух шагах от угольков" воткнул копье кованым наконечником вверх: знак небу, что в племени батетела появился на свет еще один боец.

Существовал неписаный закон, уважалась традиция народа, сохранялся и поддерживался ритуал — их никто не мог нарушить. Говорили старшие и наиболее уважаемые жители деревни. Молчали люди средних лет, в покорной позе застыли на корточках юноши. Кто-то из пришедших сказал, что без дерева не бывает листьев. Окитоленга мягко раскланивался, прижимая руку к груди. Комплимент по его адресу: дети — листочки. «Одним веслом нельзя двигать пирогу» — это изречение тоже было произнесено и тоже не без намека. Смысл предельно ясен: отцу нужен помощник. С сыном в житейской пироге плыть куда легче, чем одному. Пусть только растет скорее. Ничего, время терпит. Как говорится, даже гигантская пальма некогда была маленькой. Пословицы и поговорки без устали ткали и ткали беседу за костром.

— Два мальчика в хижине — это еще не девочка, — произнес с улыбкой знахарь.

И снова Окитоленга привстал и поклонился собравшимся. Что ж, он отнюдь не возражает — пусть будет и девочка в его семействе, и не одна, а три или четыре. Чем больше, тем лучше. И вот почему. Парни одним нехороши: рано или поздно они женятся. А это значит, что отец должен готовить выкуп. Понравилась девушка — плати и ей, и ее родителям. Закон племени. Если родитель не очень состоятелен, то жених сам должен заработать на подарки. Выкуп — не грошовые безделушки, а, можно сказать, целое состояние. Отец невесты получает корову, пять или семь коз, несколько овец, кур, куски заморской материи — матери и отцу, сестренкам и братьям невесты, ее близким и дальним родственникам. Кроме того, преподносятся деньги: на угощение, на уплату долгов.